Когда Вануну служил в армии, он совершенно не ощущал себя жестким и хладнокровным бойцом, которому все нипочем. И не верил, что остальные чем-то от него отличаются. Он считал, что они просто притворяются, стараясь выглядеть не такими, какие есть.
Его семья переехала в Израиль летом 1963 года. Живой, динамичный Израиль был совсем не похож на сонное Марокко, а после громкой победы в Шестидневной войне 1967 года еврейское государство еще больше изменилось.
До Шестидневной войны Израиль был спокойным местом. Массовая эмиграция евреев, казалось, закончилась. Все, кто мог, приехали. Евреи Западной Европы и Америки предпочитали жить там, где родились. Из Советского Союза и других социалистических стран евреев не выпускали.
Не было террора. Никто, кроме политиков, не говорил о палестинской проблеме. Израильтяне думали, что эпоха войн закончилась, что отныне они будут жить спокойно.
Вануну помнил, что в те патриархальные и тихие времена премьер-министра Бен-Гуриона считали отцом нации. Вануну это не удивляло: в Марокко тоже почитали короля.
Мордехай хотел стать летчиком, но не сдал экзамен. Он провел три года на Голанских высотах в саперных войсках, был старательным солдатом и дослужился до сержанта. Стать офицером не смог — еще одно разочарование. После армии поступил в университет в Тель-Авиве, куда охотно принимали демобилизованных солдат. Собирался стать физиком, но не сдал экзамены после первого курса, и из университета ему пришлось уйти.
Вернулся домой и увидел объявление, что центру ядерных исследований в Димоне требуются квалифицированные технические работники. И тогда же он повстречал старого приятеля, который уже работал в атомной комиссии. Тот сказал, что Димона — отличное место, там неплохо платят.
Мордехай Вануну подал заявление в отдел кадров. Поскольку исследовательский центр принадлежал комиссии по атомным делам, Вануну пригласили на собеседование в службу безопасности. Это была рутинная проверка. Его спросили, не совершал ли он уголовных преступлений, не употреблял ли наркотики и не пьет ли. Еще поинтересовались его политическими убеждениями, которых у него в тот момент просто не было.
Отставной армейский сержант не вызвал сомнений.
Через месяц Вануну получил по почте уведомление, что он принят. В ноябре 1976 года стал получать зарплату в атомном агентстве. Между прочим, в это же самое время тринадцать американских сенаторов попросили правительство Израиля показать им ядерный центр в Димоне, но получили отказ.
06 этой истории Вануну ничего не знал: газет он тогда не читал.
Для начала Вануну отправили на краткосрочные курсы — учиться физике, химии, математике и английскому. Он прошел обучение и сдал экзамен. Это удалось не всем: препятствие преодолели тридцать девять из сорока пяти учеников.
Он дал подписку о неразглашении государственной тайны, но счел это пустой формальностью, не подозревая, чем эта подписка обернется для него в будущем. Кроме того, подписал обязательство не посещать коммунистические или арабские страны в течение пяти лет после ухода с этой работы.
В начале февраля 1977 года Мордехай Вануну впервые сел в служебный автобус «вольво», который привез его в исследовательский центр в Димоне. Ему выдали пропуск N 9657-8 и отправили на медицинскую комиссию, а затем опять послали учиться.
Здесь же, в Димоне, он постигал основы ядерной физики. Еще десять недель осваивал тонкости своей специальности в цехе номер два. Учебный курс закончился приятной вечеринкой.
Жизнь казалась устроенной.
Вскоре он в полной мере оценил, что значит работать в Димоне. Вануну призвали в армию на сборы резервистов, как это происходит со всеми в Израиле. Но когда выяснилось, чем именно он занимается, мгновенно отпустили. Он вернулся в свой цех. Вместо военных сборов поставили в ночную смену — с половины двенадцатого до восьми утра.
Через несколько недель его работу проверила комиссия из трех человек, которая состояла из местного инженера, ядерного физика и преподавателя курсов в Димоне. Комиссия осталась довольна его знаниями, практическими навыками и природной сметкой. Он приступил к исполнению обязанностей контролера цеха № 2 и проработал на этом месте девять лет. Поначалу работа его устраивала, но оказалась слишком монотонной. Год за годом одно и то же. Никакой перспективы: как был контролером, так им и остался. С его образованием рассчитывать на что-то большее не приходилось.
В 1979 году он поступил на вечернее отделение университета имени Бен-Гуриона в Беэр-Шеве — взялся изучать экономику и философию.
Ему неплохо платили, он купил квартиру и летом 1980 года совершил большое путешествие по Европе — попал в совершенно иной мир и возвращаться в Израиль совсем не хотелось.
«Мое слабое место — отсутствие настойчивости, — записал Вануну в дневнике. — Я быстро теряю интерес к тому, чем занимаюсь, и слишком быстро разочаровываюсь в собственных идеях. Новая идея может захватить меня полностью, но воодушевление столь же быстро проходит».
Он заинтересовался марксизмом и неожиданно для своих знакомых сблизился со студентами-арабами.
Вечерами, прогуливаясь со своей девушкой, Вануну жаловался на несправедливость судьбы. Считая, что достоин большего, повторял: ему так и не удастся занять свое место в жизни, потому что он выходец из Марокко.
Он попытался искать помощи утех, кто тоже прибыл из Марокко. Самым известным выходцем из этой страны был профсоюзный лидер Еошуа Перец. Он тоже когда-то работал в Димоне слесарем, а теперь его знала вся страна.
Семья Переца эмигрировала в Израиль еще в 1950 году. Здесь он окончил школу, в армии служил поваром. После армии устроился на работу в порт Ашдод и почти сразу проявил себя на профсоюзном поприще. Возглавил борьбу рабочих, которых ждало увольнение: проводил забастовки, демонстрации, голодовки и добился успеха. Неопытная администрация порта, напуганная его бешеной энергией и напором, пошла на попятный.
Директором службы портов был, между прочим, не менее известный в стране человек — бывший начальник Генерального штаба Армии обороны Израиля Хаим Ласков. Отслужив в этой должности три года, генералы обычно снимали погоны и уходили в отставку. Знаменитый генерал Ласков, который не уступал врагу на поле боя, спасовал перед напористым профсоюзным вожаком.
В отличие от генерала Ласкова, который исходил из того, что даже война ведется по каким-то правилам, Перец не церемонился. У него был только один лозунг: умрем, но не откажемся от своих требований.
Он был нагл до бесконечности, и рабочим это нравилось.
Перец запросто мог остановить работу второго по величине порта страны, принося огромные убытки, не нарушая при этом закона. Придраться было не к чему. Начиная борьбу с администрацией порта, он знал, что не остановится, пока та не уступит.
И это неизменно приводило к успеху. У руководства порта не выдерживали нервы, оно не могло организовать работу, и вся страна несла убытки.
