Письмо Роммелю подписали все офицеры-заговорщики, кроме Насера, который был в Судане. Четыре египетских летчика по собственной инициативе провели воздушную съемку британских военных объектов: это был подарок немцам.
Летчик Ахмед Сауди, входивший в тайную организацию, поднялся в воздух с заданием совершить обычный патрульный полет, но направил свою машину в сторону Эль-Аламейна. Он вез Роммелю письмо и данные аэрофотосъемки. Но он не сумел связаться по радио с немцами, и те просто сбили самолет с опознавательными знаками британских военно-воздушных сил.
Летчик погиб.
Немцы, со своей стороны, тоже старались установить связь со всеми националистически настроенными египтянами.
Летом 1942 года к Садату обратились два немецких агента в Каире. По вечерам они обычно сидели в ночном клубе «Кит-Кат», где сорили деньгами. Немецкая разведка снабдила их крупными суммами в фальшивых фунтах стерлингов. Кончилось это тем, что одна танцовщица обратила внимание английской полиции на подозрительных клиентов.
Садат забрал у агентов передатчик и решил сам связаться с Роммелем по радио. Но тут немцев, за которыми долго следили, арестовали, а вслед за ними взяли и Садата. Брат Садата успел спрятать передатчик под кучей дров в чулане.
Садат на допросах ничего не признавал. Его разжаловали и отправили в тюрьму. В тот момент ему казалось, что жизнь кончилась. Потом его перевели в лагерь для интернированных, затем в другую тюрьму. Садат начал голодовку и его поместили в госпиталь. Отсюда в октябре 1944 года с помощью друзей Садат совершил побег.
Ему сняли квартиру, в которой он скрывался до сентября 1945 года, когда было отменено военное положение. Война закончилась, старые дела списали, и полиция им больше не интересовалась, а сам он вполне созрел для вооруженной борьбы с англичанами и коллаборационистами-египтянами, сотрудничавшими с Лондоном.
Товарищи Садата бросили гранату в машину одного бывшего премьер-министра Египта — верного сторонника Англии, но умелый водитель спас своего пассажира. Потом они решили убить бывшего министра финансов Амина Османа, который сказал, что узы дружбы между Великобританией и Египтом подобны католическому браку, не допускающему развода.
«Эти его слова, — вспоминал Садат, — были равносильны смертному приговору, который он вынес себе сам». 6 января 1946 года приговор был приведен в исполнение. Министра застрелили в самом центре Каира. Убийца бросил гранату, полученную от Садата, в преследователей и сумел убежать. Но его выследили. На допросе он назвал Садата, которого арестовали и опять отправили в тюрьму.
Нравы британской колониальной администрации были куда либеральнее того режима, который после изгнания англичан установили молодые египетские офицеры. На допросах Анвар Садат вел себя дерзко, ни в чем не признавался и писал жалобы на следователей.
Однажды Садата вызвали на допрос ночью.
Садат возмутился:
— Все показания, на основании которых вы пытаетесь меня в чем-то обвинить, лживы. Кроме того, один важнейший факт требую занести в протокол.
— Какой?
— Вы подняли меня для допроса в два часа ночи.
— Это отмечено в протоколе.
— Я знаю. Я хочу, чтобы также занесли в протокол, что вы пытаетесь оказать на меня давление. Вы без необходимости разбудили меня ночью, хотя могли провести допрос и днем. Вы пытаетесь подорвать мое психическое здоровье.
В дальнейшем законопослушные британские следователи допрашивали Садата только днем.
Потом он потребовал отвести его к начальнику тюрьмы и написал жалобу верховному прокурору, заявив, что директор тюрьмы и служащие политической полиции подвергали его пыткам. Директор был обескуражен:
— Кто именно пытал вас?
Садат назвал два имени.
— Когда и где?
— Я скажу об этом прокурору.
Прокурор вызвал Садата:
— Где следы пыток?
— Следов нет, — спокойно ответил Садат. — Эти пытки и не должны были оставить следа. Они меня били по лицу и пинали ногами.
Будущего президента ждала смертная казнь или пожизненная каторга. Но у Садата и его подельников были лучшие в Египте адвокаты. Процесс занял восемь месяцев — с января по август 1948 года. Время от времени обвиняемым разрешали покидать тюрьму, чтобы навестить родных. Кончилось это тем, что убийца министра попросту сбежал, а Садата оправдали.
Он вернулся в армию, сдал экзамены, чтобы наверстать упущенное, и сразу был произведен в подполковники.
После его ареста руководство «Свободными офицерами» взял на себя Насер. Садат переживал, что его отодвинули на вторые роли, но Насер уже стал признанным лидером.
Революция 1952 года была стремительной, потому что король Фарук практически не сопротивлялся. Войска легко перешли на сторону «Свободных офицеров». Ночь Садат провел на телефонном коммутаторе, связываясь с единомышленниками по всей стране. К утру власть оказалась в руках у мятежников.
Именно Садат предъявил ультиматум королю с требованием немедленно покинуть страну. Он составил текст указа об отречении, и Фарук подписал его. 26 июля 1952 года Садат стоял на борту военного корабля и наблюдал за тем, как яхта увозит из Египта последнего короля.
Главой правительства стал генерал Нагиб. В 1954 году полковник Насер сверг Нагиба, посадил его под домашний арест и сам возглавил правительство.
Карьера Садата в независимом Египте не была быстрой. Только в конце шестидесятых он стал заметной фигурой в Каире. Насер держал его в тени, и это усиливало недовольство Садата. «Насер был занят почти исключительно созданием мифа о своем величии», — писал Садат в своей книге.
Нелюбовь к Насеру превращалась в стойкое неприятие его политической линии. Впрочем, Садат в принципе не разделял социалистических убеждений Насера, и ему не нравился чересчур тесный союз с Москвой.
Став президентом Египта после смерти Насера в 1970 году, Садат более всего желал полной перемены курса.
«Я получил незавидное наследство, — скажет потом Садат. — Раздавленное человеческое достоинство… Нарушения прав человека… Наследие ненависти, которую Насер вызывал на всех уровнях… Обанкротившаяся экономика… Отсутствие нормальных отношений с какой бы то ни было страной».
Самой тяжелой травмой было оглушительное, позорное поражение в Шестидневной войне с Израилем: «Я не знал, что мне делать. Я был оглушен и не способен ориентироваться во времени и пространстве».
Садат считал, что позорное поражение в Шестидневной войне стало и политической смертью Насера: «Он умер не 28 сентября 1970 года, а 5 июня 1967 года, ровно через час после начала войны». Шестидневная война оставила Египет без армии, это была катастрофа.
9 июня Насер выступил по радио и телевидению: «Мы не можем скрывать от себя тот факт, что мы потерпели в последние дни серьезную неудачу. Я готов принять на себя всю полноту ответственности. Я решил уйти со всех постов, оставить политическую деятельность, вернуться к частной жизни и исполнять свой долг как рядовой гражданин».
