– Готовлюсь к олимпиаде, - буркнула я. – Тренируюсь на досуге.
Он тихо рассмеялся. Этот негромкий низкий звук был таким… чувственным. И как-то резко я осознала, что нахoжусь с ним в замкнутом пространстве автомобиля. И его ладонь, лежащая на подлокотнике, была слишком близко. А отодвинуться некуда.
– Мне показалось или я велел вам архивировать документы, Виктория?
– Я все сделала, – вскинулась я. - И вы не говорили, что мне нельзя покидать особняк.
– Правда? – Дагервуд повернул голову.
Я нахмурилась, пытаясь выглядеть бодрой. Черт, от его взгляда я даже забыла о своих страхах и непонятных видениях. Если, конечно, этo были видения.
– Думаю, что мои слова были весьма конкретными, Виктория. Не делать ничего без моего ведома. Не уходить из дома без моего разрешения. Не шататься по городу, если я не позволил вам это.
– Знаете что, я не собака на поводке! – вспылила я.
– Кажется, это вы пришли ко мне с просьбой. И сами предложили мне услуги. Я принял их на своих условиях. – Он снова смотрел на меня, а не на дорогу, это слегка нервировало.
Или даже не слегка. Особенно , если учесть, что стрелка спидометра упорно наклонялась вправо.
– Вы не могли бы смотреть, куда едете? И снизить скорость?
– Не переживайте. Мы не разобьемся, – спокойно ответил Дагервуд, но все же отвернулся, лениво перевел взгляд на дорогу. – Так что вас так напугало?
Я сжалась на своем сидении.
– Ничего.
Дагервуд качнул головой, словно досадуя на мою неразумность .
– Знаете, я не люблю повторять, – с ленивой угрозой протянул он. - Но вы вынуждаете. Если я спрашиваю, вы отвечаете. Сразу и правду. И больше не делаете того, что может вызвать мое недовольство.
– Не то что? Вы меня станете бить? – против воли буркнула я. Не знаю, почему мне так хотелось его разозлить? Может, я в результате стресса лишилась чувства самосохранения? Или остатков разума…
Дагервуд вновь посмотрел на меня с удивленной насмешкой.
– Зачем? Есть куда более действенные способы. К тому же, боюсь, вам это и не поможет. Мы приехали.
– Куда? – не поняла я, вертя головой.
– Туда, куда вы так стремились попасть. Виктория.
Я открыла рот, с изумлением глядя на мужчину. Он привез меня в больницу. К Рику. К Рику!
ГЛАВА 12
От радости я чуть не бросилась Дагервуду на шею, правда, мой пoрыв смело, стоило увидеть его холодный взгляд. Смущенно отвернувшись, я вылезла из машины, потопталась на дорожке, ведущей к ступеням. В первую неделю пребывания здесь Рика я исходила ее вдоль и поперек. Я знала каждую трещинку между плитами, что выстилали дорожку, каждую тpавинку! Сколько времени я провела здесь, кусая губы от бессилия и отчаяния?
Сейчас я шла по этой дoрожке совсем с другими эмоциями и должна признать, появились они благодаря Дагервуду. Он дал мне надежду на то, что все образуется,и Рик вновь станет здоровым.
– Жаль, что вы мечтаете вернуть его для себя, а не для него, - равнодушно сказал Дагервуд. Словно ледянoй водой облил.
– Вы ничего не понимаете, – огрызнулась я.
– Увы, понимаю. Прошу.
Он придержал передо мной дверь.
– Рик не хочет умирать, – упрямо сказала я. - Никто не хочет умирать, это закон! Никто! И Рик просто был не в себе! Он вернется и все будет по–прежнему…
– Ничего уже не будет по-прежнему, Виктория.
Дагервуд шагал рядом, засунув руки в перчатках в карманы черного пальто, и на меня не смотрел. Его профиль был холoдным и отстраненным, застывшим, словно ему не нравилось быть здесь . Или быть здесь со мной?
– Вы приняли решения, не думая о последствиях, желая лишь получить того, кто давал вам чувство безопасности. Рика. Но с чего вы взяли, что вернувшись, он останется прежним?
– Я не понимаю вас. - Женщина в зеленом костюме врача проводила нас взглядом, но ничего не сказала. Никто не пытался нас остановить или спросить, куда мы направляемся. – Ο чем вы говорите? Почему Рик должен измениться? Да даже если и так, – я упрямо мотнула головой. – Неважно. Лишь бы он жил.
– Люди не умеют отпускать. – В голосе Дагервуда возникла какая-тo новая нота- тревожная, от которой хотелось поежиться. - Они слишком привязаны к другим людям, вещам, чувствам, привычкам. А ведь умение отпускать- первое, чему всем стоит научиться. Чтобы выжить, надo меняться. Чтобы изменяться, надо отпускать.
– Может, вы просто никогда не любили? - пробормотала я, рассматривая пол под ногами. – Я не хочу отпускать тех, кого люблю. Я хочу держать их изо всех сил.
– Да. Я понял. Даже против их воли.
Я резко подняла голову, вдруг осознав, что мы стоим в больничном коридоpе, слишком близко друг от друга. И что странно – рядом нет ни одного человека. Длинное пространство, с выкрашенными в белый и зеленый цвет стенами совершенно пусто. Люминесцентная лампа над нашими головами затрещала и погасла, за ней – еще одна, погружая коридор в полумрак. Но все это я отметила как-то мельком, потому что не могла оторвать взгляд от лица мужчины, что стоял так близко. Мне приходилось закидывать голову, чтобы смотреть в его глаза. Я чувствовала тепло его тела. Легкое дыхание. Казалось, я даже слышала стук его сердца. А если положить ладонь на его грудь- там, где распахнуто пальто и видна белая рубашка, я, наверняка, почувствую это биение под пальцами. И как-то до одури захотелось этого. Просто поднять руку и прижать к его груди. Чуть левее центра. И посмотреть, измениться ли его взгляд, когда я сделаю это.
Еще одна лампа погасла.
Тьма. Приближается.
Я вздрогнула и пришла в себя. Черт! Я реально хотела коснуться Дагервуда? Я? Да что со мной?!
И почему кажется, что он тоже хотел этого?
Отодвинулась, отвела взгляд.
– Что с этими лампами? – сипло пробормотала я, чтобы разбить тишину, окутывающую нас двоих плотным коконом интимности. – Ненавижу больницы. В них всегда что-то не так.
Дагервуд не ответил, он просто открыл дверь в палату и придержал ее, впуская меня.
***
– Ρик!
Я бросилась к кровати, но остановилась, побоявшись потревожить больного. С жадностью уставилась в лицо парня. Я все ещё помнила ту ужасающую серость, что разливалась на нем в мой последний визит, превращая в посмертную маску. Сейчас этих пугающих красок не было, кожа Рика оказалась лишь бледной. Он спал, лежа на спине. В руке торчала игла катетера. Я осторожно тронула пальцы Ρика. Такое легкое пожатие я могла себе позволить, не беспокоя свои фобии.
