— У них не было… крепкого здоровья вашего величества.
— И если у меня не будет сына, но есть брат. Так?
— Конечно, сир. Месье д'Алансон — ныне герцог Анжуйский — никуда не денется, и у него тоже в свой черед будут сыновья.
— Можешь ты дать волю воображению, брат?
— С трудом. Профессора не развивали во мне воображения.
— Если у меня не будет детей и не станет брата, ты прекрасно знаешь, кому достанется трон Франции.
«Ловушка?» — подумал Генрих и лениво улыбнулся, но нервы его напряглись.
— Ну? — спросил король.
— Сир, мне только приходит в голову, что это будет огромной трагедией для страны.
— Хмм… Брат, давай покончим с этими увертками. Я говорю вот что: избавься от соперника — если не ради женщины, то ради трона.
— Неужели ваше величество предлагает мне убить вашего брата?
— Наваррский, ты слишком прям в разговоре. При дворе находишься уже давно, пора бы научиться какому-то такту. Я обещаю: если Франциска однажды ночью уберут, семья постарается отблагодарить тех, кто избавил ее от этой занозы.
У Генриха внутри все кипело. Неужели эта надушенная тварь, полумужчина-полуженщина, считает, что может повелевать другим совершать убийства ради его выгоды? Он ошибается, если думает, что до такой степени может подчинить себе Генриха Наваррского.
Генрих терпеть не мог кровопролития. Потому и казался неважным вождем. Он с отвращением смотрел, как люди убивают друг друга во имя веры, на его взгляд, мало чем отличающейся от вражеской.
Убить Алансона, не только соперника, но и друга? Нет, надо показать королю, что использовать его таким образом не удастся.
В эти минуты он вышел из принятой роли и стал самим собой — незначительным королем перед лицом значительного, но все же королем.
— Ваше величество, — холодно сказал Генрих, — я не могу принять приказ совершить убийство. Почтение к человеческой жизни внушает мне, что никто не вправе отнимать жизнь у другого.
Темные итальянские глаза Генриха III сузились. Этот стоящий перед ним человек с гордо поднятой головой, с твердым, ясным голосом, в котором звучит решимость, — определенно не тот легкомысленный Генрих Наваррский, что проводил время в погоне за юбками и, казалось, рад был забыть свое маленькое королевство, не появляясь в нем уже несколько лет.
Генрих Наваррский понимал, что глупо было срывать с себя маску. Но бывают случаи, когда избранная роль требует невыполнимого. Убийство — невыполнимо.
— Вашему величеству, — отрывисто сказал он, — придется поискать наемного убийцу в другом месте.
Поклонившись и не дожидаясь разрешения удалиться, он вышел из покоев короля.
Марго с Франциском слушали рассказ Генриха.
— И будьте уверены, — закончил он, — король подыщет убийцу, если не в одном месте, то в другом.
Франциск кивнул.
— Мать встанет на его сторону.
— Как всегда, — добавила Марго.
— Вам здесь небезопасно.
— Всем нам, — напомнила Марго.
— Клянусь Богом, — воскликнул Франциск, — он у меня за это поплатится!
— Первым делом, — сказал Генрих, — нужно обрести положение, позволяющее заставить его поплатиться.
— Обрету.
— Вам нужно поскорее убраться отсюда, — сказала Марго.
— Нам всем это нужно, — ответил Генрих. Подумал, как долго может он в Наварре оставаться королем для своих подданных, не видя их уже несколько лет. Посмотрел на Марго — она союзница его и младшего брата, но что это за жена, которая меняет любовников одного за другим? И, если на то пошло, что он ей за муж? Они пара, вполне подходят друг другу; самая пылкая пара по Франции, но оба расходуют свой пыл не в супружеской постели. Неважный брак. Ему казалось, что если он больше никогда не увидит Марго, то не особенно пожалеет об этом. Только бы избавиться от всей этой манерности французского двора. А что до Шарлотты, эта забава стала ему надоедать. Мадам де Сов женщина красивая, опытная, но он один из многих, ждущих ее благосклонностей. Хорошо бы иметь славную беарнскую любовницу, принадлежавшую ему, и только ему. Да, он с удовольствием покинет французский двор.
— Вам обоим определенно, — сказала Марго, — и тут я постараюсь помочь.
«Уж не стремится ли избавиться от меня?» — подумал Генрих. Это было вполне вероятно.
— Послушай, — продолжала она, обращаясь к брату, — тебе разрешают брать карету и ездить к любовнице. Войдя в ее дом, сразу же выходи через заднюю дверь, там будут наготове лошади. Садись в седло и скачи прочь, а карета пусть остается на месте. До утра твоего бегства не обнаружат. А к утру ты будешь уже далеко, лови тебя тогда.
— План хороший, — согласился Франциск.
— Превосходный, — усмехнулся Генрих. — Ты будешь далеко и не сможешь разделять со мной благосклонность этой дамы.
Марго бросила на них сердитый взгляд.
— Бросьте свои глупости. Не забывайте, речь идет о ваших жизнях.
Соперники, прищурившись, посмотрели друг на друга, потом рассмеялись. Любовные дела всегда были для них чем-то вроде игры.
Они обнялись.
— Жаль, я не могу взять тебя с собой, старая кочерыжка, — сказал Франциск. — Мы нашли бы для соперничества другую даму.
— Обо мне не печалься, — улыбнулся Генрих. — Помни, что я буду получать двойную долю.
— До того дня, — раздраженно сказала Марго, — когда тоже устроишь побег! Не забывай, ты легко можешь подвергнуться той же опасности, что и мой брат.
Марго, разумеется, была права. Но первому предстояло бежать ее брату, затем наступал черед Наваррского.
Король с матерью, узнав о побеге Франциска, пришли в ярость.
— Его привезут ко мне живым или мертвым! — вскричал Генрих III. — Я покажу ему, как идти против меня.
Встревожился он не на шутку. Во дворце Франциск представлял собой только затаенную угрозу, а бежав, стал по-настоящему опасен. Король понимал, что его брат отправился к гугенотам поднимать восстание.
— Надо не спускать глаз с Наваррского, — сказала королева-мать.
Король согласился, вспомнив, с каким негодованием отверг Генрих предложение убить герцога Анжуйского, его брата.
— И с моей сестры, — добавил он.
Из-за бегства брата Марго оказалась под пристальным наблюдением; Генрих тоже. Но он знал, что ему нельзя медлить с побегом, и строил тайные планы.
А потому все больше предавался утехам с Шарлоттой. Складывалось впечатление, что он только этим и занят.
В заблуждение оказалась введена даже королева-мать. Шарлотта уверяла ее, что надежно держит в руках этого незначительного короля.
