— Чем же на нее можно воздействовать?
— Ваше величество вскоре получит возможность жениться.
— И Мари Туше хочет, чтобы я женился на вашей дочери? Дорогой друг, разве вам неизвестно — развожусь я с королевой оттого, что она не смогла подарить Франции наследника? Как я могу быть уверен, что подарит ваша дочь?
У Этранга от волнения дрогнули губы.
— Если она ДОКАЖЕТ вашему величеству, что способна рожать вам сыновей, то вы…
Генрих кивнул.
Этранг провел языком по губам.
— Ее мать, кроме того, попросит денег на приданое… заблаговременно… ваше величество понимает меня?
— Понимаю.
— Сто тысяч экю, ваше величество.
— Сто тысяч! Большая сумма.
— Моя дочь необыкновенная девушка, сир.
Генрих с этим согласился.
— И если вы сможете сделать меня маршалом Франции, жена моя будет полностью удовлетворена.
— Боюсь, принять все ее условия не смогу. О последнем не может быть и речи.
О последнем! Значит, на первые два требования он согласен.
Брачное обязательство! Сто тысяч экю! На такой успех д'Этранг даже не рассчитывал.
Король не стремился к разговору с Сюлли. Своего министра он уважал не меньше, чем Агриппу д'Обинье, и поощрял к откровенности, но в иных случаях жалел об этом.
Однако поговорить с ним требовалось. Генрих хотел покончить с этим торгом как можно скорее и потому вызвал герцога.
— Сто тысяч экю! — воскликнул Сюлли. — Это огромная сумма.
— Знаю, что огромная. Но мне нужны эти деньги, так что, будь добр, обеспечь меня ими.
— Сир, учитывая нынешнее состояние казны — вы знаете, как трудно было нам выполнить свои обязательства, — я должен спросить, для какой цели…
Генрих нахмурился, и Сюлли понял, что надо быть осторожным. В конце концов, король есть король, а даже самые покладистые люди способны выйти из себя.
— Сир, я спрашиваю только по долгу, — негромко произнес он.
— Для уплаты месье д'Этрангу, если тебе необходимо знать.
— Сир!
Сюлли поразился, он понимал, что король уплатит маркизу такие деньги лишь по одной причине. Слухи о Генриетте д'Этранг не были преувеличенными. Сто тысяч экю!! И что еще? Брачное обязательство, отсроченное до развода с королевой?
— Оставь! — раздраженно сказал король. — Эта девушка нужна мне, а отец ее запросил такую цену.
Сюлли молча покачал головой.
— Хватит, хватит! — повысил голос Генрих. — Ты найдешь эти деньги, или мне придется упрашивать тебя?..
Это было уже слишком. Сюлли не хотел терять положение при дворе из-за женщины. Мало он настрадался из-за Габриэль д'Эстре? Что-то подсказывало ему, что эта девица окажется еще хуже.
— Раз необходимо, сир, эти деньги я найду.
— Необходимо, — сказал Генрих, — потому что я очень ее люблю, и она не в ответе за алчность отца.
«Если я разбираюсь в характерах, — подумал Сюлли, — девица эта в сто раз более алчна, чем отец».
— Сто тысяч, — вздохнул он. — Но если это и все…
— Есть и другое.
Генрих пожал плечами, чуть поколебался, потом достал бумагу и протянул Сюлли.
Министр читал, и лицо его багровело.
«Мы, Генрих, милостью божией король Франции и Наварры, обещаем и клянемся перед Богом нашей верой и королевским словом Франсуа де Бальзаку сьеру д'Этрангу, что, получив в компаньонки его дочь, мадемуазель Генриетту Екатерину де Бальзак, при условии, что она в течение шести месяцев забеременеет и впоследствии родит сына, сделаем ее нашей супругой и открыто заключим с ней брак перед лицом святой церкви с подобающей церемонией и торжественностью. В подтверждение этого обещания мы скрепляем его подписью и клянемся продлить его с приложением печати незамедлительно после того, как получим от его святейшества папы расторжение нашего брака с Маргаритой Французской и разрешение вступить в новый брак.
Генрих».
Сюлли неотрывно смотрел на бумагу, на подписи тех, кто засвидетельствовал королевскую подпись, потом в порыве внезапной ярости разорвал документ в клочки.
— С ума сошел? — выкрикнул король.
Сюлли, плотно сжав губы, посмотрел в лицо повелителю.
— К сожалению, я не единственный сумасшедший во Франции.
Злиться на Сюлли не стоило. Генрих был честен с собой и понимал гнев своего министра. Даже выслушал от него обличительную тираду, потому что, совершив этот шаг, Сюлли решил высказать королю все.
— Знаешь ты, — угрюмо спросил король, — что мне достаточно распорядиться написать этот документ заново и поставить под ним подпись?
— Знаю, — ответил Сюлли.
— И я это сделаю.
Сюлли с мрачным видом кивнул.
— А тебе остается только доставить сто тысяч экю и как можно быстрее, потому что я теряю терпение.
— И после этого, сир, вы, наверно, решите обходиться без моих услуг.
Генрих сделал вид, что задумался.
— Я прощу твою дерзость, — сказал он с улыбкой, — если ты дашь мне одно обещание.
Сюлли ничего не ответил, и Генрих продолжал:
— Я знаю, ты честен. Иметь такого министра для меня удача. Такие друзья, как мы, не должны ссориться из-за житейских мелочей. Если ты не будешь забывать, что я король, мы останемся добрыми друзьями.
Сюлли поклонился. Король простил ему внезапный порыв, но предупредил, что ждет повиновения.
Но все же подавить обиду он не смог и, доставя королю деньги в монетах, велел рассыпать их по всем покоям, как бы для удобства счета.
Генрих вошел, когда монеты рассыпали.
— Много денег, — пробормотал он.
— Да, сир, — ответил Сюлли. — Товар недешев.
Генрих громко рассмеялся. Генриетта вскоре будет принадлежать ему, а министр понял, что королю лучше не перечить.
Сделка совершилась, и Генриетта стала королевской любовницей. Брачное обязательство она носила в кармане платья, ни за что не желая расставаться с ним.
Мать ее огорчилась таким исходом событий, но Генриетта помахала бумагой перед ее лицом.
— Вот этого, мадам, — заявила она, — вы не сообразили получить от своего короля.
«Что ж, — подумала Мари Туше, — она заручилась королевским обязательством и, если в обусловленное время родит сына, станет королевой Франции».
Да, Генриетта оказалась умней, чем ее мать была в юности. Волноваться о ней не стоило, старшая дочь способна позаботиться о себе; вот Мари, не обладающая практичностью Генриетты, ушла к Бассомпьеру и открыто живет с ним, НЕ ПОЛУЧИВ обещания жениться.
