С приезда во Францию их беспокоило только одно. Король своенравен, королеве нелегко будет оказывать на него влияние; и, к несчастью, он невзлюбил их обоих.
Поэтому подружиться с королевской любовницей было еще более важно.
— Ответь этой женщине, любовь моя, — сказал Кончино. — Напиши, что ее письмо тебя обрадовало. Намекни, что очень хочешь с ней подружиться.
Генриетта и Леонора сразу же поладили. Поняли друг друга, обнаружили сходство характеров. Хитрить между собой им не было нужды. Обе откровенно признали, что могут быть друг другу полезны.
— Королева всеми силами старается удалить меня от двора, — пожаловалась Генриетта.
Леонора признала, что это так.
— Вполне естественно, она ревнует. Король явно больше восхищается вами, чем ее величеством, и хотя я служу ей верой и правдой, могу лишь сказать, что тут нет ничего удивительного.
— Она толстая и нескладная, — согласилась Генриетта. — И если б не ее богатство, не была бы королевой. В сущности, она заняла мое место, потому что король до того, как я ему уступила, обещал жениться на мне.
— Да, жизнь жестока. Знаете вы, что король грозится выслать меня с моим дорогим Кончино Кончини в Италию?
— Слышала. Он разговаривал со мной о вас.
— Будет очень жаль, если нас отошлют. Моя повелительница станет плакать и ругаться, но король не всегда бывает покладистым мужем. Я могла бы сделать для вас многое, потому что обладаю большим влиянием на королеву.
— Знаю. Видела.
— Люди удивляются, почему, я ведь такая маленькая, некрасивая…
— Я не удивляюсь, — торопливо перебила ее Генриетта. — Сильный разум всегда оказывает влияние на слабый.
— Если я внушу ей, что вам лучше оставаться при дворе, то уверяю, мадам де Вернейль, она не станет пытаться вас выжить.
— Думаю, король этого не допустит.
— Да, конечно. Но королева может лишить вас очень многого… а со временем кто знает?.. Но мы должны не допустить этого. И я смогу это предотвратить.
— Вы можете похлопотать за меня перед королевой, а я, возможно, смогу отблагодарить вас хлопотами перед королем.
Леонора вскинула руки и засмеялась, но ее черные глаза-бусинки смотрели настороженно.
— К примеру, — продолжала Генриетта, — вы, насколько я понимаю, хотите стать правительницей гардеробной, и королева тоже желает этого, но король возражает.
Леонора улыбнулась новой подруге.
— Это пустяк, — сказала Генриетта. — Я сумею все устроить… без труда.
— Почему вы решили быть доброй к нам?
Генриетта серьезно посмотрела на собеседницу.
— Люблю помогать тем, кто помогает мне.
Генрих находился в покоях любовницы. Она влекла его к себе все так же сильно, и хотя он догадывался, что после ее представления королеве следует ждать скандала, не прийти не мог.
Она ужинала за маленьким столиком. Генрих был приятно удивлен ее смиренностью.
— Дорогая моя Генриетта, — сказал он, — я с тобой очень счастлив.
— К сожалению, не могу сказать тебе того же, — печально ответила она. — А что случилось?
— Ты спрашиваешь? Генрих, я гордая. Я стала твоей любовницей, потому что надеялась быть вскоре женой. Не знала, что мне придется и дальше жить в грехе, может, и умереть в грехе.
— Не говори о смерти, прошу тебя. Ты воспринимаешь все это слишком серьезно. Я был вынужден жениться, но чувства мои к тебе остались прежними. В моем сердце ты всегда будешь первой.
— Не уверена.
— Кто может заменить тебя?
— Твоя толстая банкирша.
— Нет. Думаю, она родит мне детей. Но это и все, чего я от нее хочу.
— Кажется, хочешь кое-чего еще. Ее служанка расстроена, потому что ты отсылаешь их вместе с любовником в Италию.
— Ты же знаешь, я терпеть не могу обоих. При виде этой женщины у меня по коже мурашки бегают.
— Потому что она не вызывает у тебя желания улечься с ней в постель?
— С ней? Ха! Она же отвратительна.
— Кончино Кончини явно не разделяет твоих взглядов.
— Он наверняка что-то замышляет. Да, они оба не нравятся мне. И я буду рад их отъезду.
— Генрих, высылать их жестоко.
— Жестоко! Я позволю им пожениться, дам небольшое приданое, и пусть уезжают.
— А королева?
— Что королева?
— Она очень привязана к этой женщине. Называет ее молочной сестрой.
— Королеве надо привыкать к французским обычаям. Она уже не в Италии.
— Генрих, ради меня не высылай их. Пусть поженятся и останутся здесь.
Генрих удивленно посмотрел на Генриетту.
Та засмеялась.
— Удивляешься, почему я решила помочь королеве. Не веришь, что мне этого хочется. И ты прав. Я ненавижу королеву, как ненавидела бы любую женщину, отнявшую тебя у меня. Но прошу позволить ей оставить при себе Леонору Галигаи и Кончино Кончини. Скажу, почему. У нас с этой женщиной завязалась дружба. Королева хочет удалить меня от двора, а Леонора убедит ее не делать этого. Генрих, если меня попытаются выдворить, возникнут неприятности, потому что ты этого не допустишь. Леонора убедит королеву оставить меня в покое.
— А чего хочет Леонора за свои услуги?
— Брака с Кончини, места правительницы гардеробной и возможности остаться во Франции, где по-прежнему будет моей подругой.
— Место правительницы гардеробной я уже обещал другой женщине.
— Значит, ей придется разочароваться.
— Но мне не нравится эта парочка. Какая-то мерзкая. Отдает нечистью.
— Если Леонора убедит королеву пристойно обходиться со мной, можно будет избежать многих неприятностей.
Генрих кивнул. Он не любил семейных сцен. Ему больше всего хотелось, чтобы жена и любовница помирились. Уступка Леоноре и Кончино представляла за это малую плату.
Королева забеременела. Эта весть обрадовала короля и всю страну, но разозлила Генриетту.
Дружба Генриетты с Леонорой привела к желаемому результату. Мария стала терпимо относиться к любовнице мужа; Леонора же получила место правительницы гардеробной, вышла замуж за Кончино, и вдвоем они весьма успешно богатели.
Мария велела произвести переделки в Лувре, он показался ей тусклым и убогим по сравнению с покинутым ею великолепным флорентийским дворцом. Затем стала жить там в ожидании родов. Жизнью королева была довольна; она смирилась с неверностью мужа, и ходили настойчивые слухи, что у нее тоже есть любовники. В частности, Орсино Орсини, приехавший в составе ее свиты; поговаривали, что поцелуи их слишком пылки для дружеских. Она очень благоволила к Кончино Кончини, мужу ее «молочной сестры», и отношения ее с Леонорой служили поводом для догадок. Королева, толстая и ленивая, готова была заявить: «Раз можно королю, можно и мне». Но Генриетту она ненавидела; главным образом потому, что та постоянно утверждала, будто, по сути дела, состоит в браке с королем, поскольку он дал ей нерушимое обязательство, хранившееся у ее отца, и оно равносильно брачному обету.
