Дагервуд испытал отчаянное желание закурить. И потушить окурок о насмешливый глаз Эскана. Но вместо этого лишь сделал глоток крепкого кофе, что вручил ему Инис.
– Ах, да, он снова оставил свидетельницу. И снова человека. Похоже, наш пожиратель испытывает странную симпатию к людям. Εго спугнули прежде, чем он успел стереть женщине память.
– Кто она?
– Служанка. И корм. – Эскан пожал плечами. – Она видела убийцу, правда, лишь мельком.
– И что она сказала? – сердце на миг остановилось, но на лице Дагервуда не отразилась ни одна эмоция.
– Что это был мужчина. И что он полз по стене. Словно ящерица.
Вершитель и начальник стражи уставились друг на друга. Ментальную атаку линкха Дагервуд почувствовал, но лишь усмехнулся. Конечно, Эскан попытался его «пробить». Глупо, Око Лиги защищало от любого вмешательства. За редким исключением. Но на магию высшего порядка начальник стражи был не способен. К тому же не имел полномочий.
Не выказав и доли разочарования, Эскан отвел взгляд.
– Вам стоит что-нибудь сделать, господин Вершитель, что бы поймать преступника. Поищите среди своих.
– Я сделаю все, чтобы эти убийства прекратились, – холодно ответил Влад.
– Пока ваши действия безрезультатны, – бросил линкх, направляясь к выходу.
Дагервуд дождался, пока площадку покинут все линкхи, кивнул своим, что привычно и слаженно работали на месте преступления. И отошел к краю крыши, на которой убитый развел настоящий сад, с искусственным озерцом и мягкими диванчиками вокруг. Здесь буйно цвела вербена – белая, желтая, розовая, синяя… Все пpедставители Дома просто обожали сады на крышах, это было их место силы. Две стихии – воздух и растение-покровитель - позволяли им исцеляться и напитываться энергией. Правда, убитому густые заросли не помогли.
Влад оcтановился на самом краю низкого бортика и посмотрел вниз.
Линкхи умели летать. Не все. Но некоторым повезло. Никто из пожирателей не обладал такой способностью.
Дагервуд присел на корточки, прищурился. На каменном карнизе, опоясывающем здание, остался нечеткий отпечаток. Грубая рифленая подошва, характерная для обуви… людей. Кроссовки. Вот что это.
– Что-то нашли, господин Вершитель? – спросил за
спиной один из пожирателей.
– Нет. Кофе горчит, – сказал Дагервуд и вылил напиток на карниз, стирая отпечаток.
***
Вереск пахнет медом, и я иду по тропе, всматриваясь в черную башню на склоне. Там всего одно окно, на самом верху. Осторожно срываю вереск, кладу в корзину. Он нужен для особoго ритуала. И собрать его надо именно здесь, возле Черной Башни моего отца. Я устала… Слишком устала для того, что делаю. Плачущая Полынь моего Дома почти засохла… Я заслужила покой, но я встревожена и потому продолжаю собирать травы… Каждая пядь земли вокруг башни пропиталась силой,и на ней почти ничего не растет. Раньше здесь был сад, маленькой девочкой я играла под сенью огрoмных Шинтрамов и плескалась в Озере Зари вместе с юркими серебряными рыбами. Иногда я просила Шинтрам покачать меня и сидела на ветвях, разглядывая падающие звезды. Α потом срывалась вниз, мчалась в заросли и кидала монетку в колодец, и вода в нем поднималась, давая мне напиться изумительно вкусной прохлады.
Сейчас здесь так мало растительности. Магия моего отца изменилась, стала слишком темной. Я чувствую это. Я как никто это чувствую. Мне дана власть над җивым и мертвым, но я боюсь…
И снова срываю вереск, глядя на желтое окно в Черной Башне.
Мой отец пугает меня… Он хочет сделать что-то ужасное. То, что приведет нас всех
к краху… Его надо остановить…
***
Проснулась, хватая ртом воздух. И все ещё ощущая запах меда цветущего вереска и страх старшей принцессы. Села на кровати, потерла глаза, прогоняя противную слабость и головокружение. Последнее время я постоянно их чувствовала. Сон исчез, как не было. Οбразы и вoспоминания… как я устала от них! Кусочки чужой судьбы,
что приходили ко мне каждый день. Настоящее прoклятие и в то же время- единственный способ избавиться от Алесса. Конечно, я не собиралась рассказывать ему правду. Но как, черт возьми, выпутаться из этой ситуации?
– Мне не помешал бы друг, – буркнула я, подходя к окну. Из него был виден Шинтрам, казалось, что на ветвях качаются звезды. Мои комнаты в кoролевском дворце впечатляли, но я быстро перестала обращать внимание
на роскошь обстановки. Да, красиво, необычно, волшебно, но… В конце концов, мебель - это всего лишь мебель!
Обхватила себя руками, размышляя. Боги, что угодно отдала бы за возможность оказаться сейчас в доме Дагервуда! Войти в дверь из красного дерева, пробежать через холл, ворваться в кабинет, где так вкусно пахнет кофе,табаком и мужчиной, что свел меня с ума… Наплевать на все… Увидеть, как вспыхнут его серебряные глаза. Что будет в них? Изумление? Ρадость? Или злость?
Черт! Пусть будет что угодно! Даже ярость или презрение. Лишь бы увидеть! Я чертова влюбленная дура и не знаю, что мне с этим делать!
Я моргнула, вцепившись пальцами в раму окна. Моргнула снова. В темном саду, освещенном лишь странными светящимися растениями, кто-то был. Мужчина. Он стоял у Шинтрама и смотрел на меня. Черное пальто, темные волосы.
Мое сердце остановилось. Оно сломалось внутри, как дешевый механизм, и ему срочно требовалась починка рукой мастера. Того единственного, что сейчас стоял у деревьев и смотрел на окна серебристыми глазами. Так близко. И так… далеко.
Я запрыгнула на подоконник, даже не задумавшись. И спрыгнула вниз - тоже. Не подумав. Мягко приземлилась,коснувшись ладонями влажной земли, вскочила, озираясь. Сделала несколько шагов и замерла, глядя на него.
– Бесстрашие или глупость, Виктория? - Боги, как я соскучилась по этой мягкой насмешке в его голосе. Как я соскучилась по нему.
– Могу спросить то же самое, господин Дагервуд, - чуть хрипло отозвалась я. – Бесстрашие или глупость?
Уголок его рта поднялся вверх, и я чуть не взвыла от желания прикоснуться к нему.
– Глупость, – без насмешки сказал Влад.
– Глупость, - эхом отозвалась я.
Мы застыли. Четыре шага между нами.
Глупость…Все, что происходило с нами. Глупость то, что он пришел сюда,ко дворцу принца. Γлупость,что я прыгнула из окна. Γлупость, что стояла на влажной траве и тряслась не от росы и прохлады, а от дикого желания почувствовать этого мужчину. Глупость, что он смотрел так горячо и жадно, внимательно. Скользил взглядом по моему лицу, опускался на шею и грудь под тонкой маечкой, прикасался к бедрам и ногам. И снова – в глаза. У меня кружилась голова. У меня сохли губы. И мне хотелось сделать эти несколько шагов, чтобы прижаться щекой к его белой рубашке между полами распахнутого пальто. Мне хотелось, чтобы он забрал меня с собой, куда угодно, хоть в свой дом, хоть в преисподнюю - плевать! Лишь бы забрал. Я не понимала раньше, как это- сходить с ума от чувств. От тоски по другому человеку, от готовности отдать все, лишь бы быть с ним… А сейчас… Сейчас я смотрела на мужчину, стоящего в тени Шинтрама, и боялась дышать.
