– Мертв, - констатирует врач. - Запишите время, Лу.
– Сейчас, – медсестра достает карту больного и качает головой. – Наконец-то ангел смерти сжалился над беднягой…
– Лу, ну что за суеверия. Хотя вы правы…
Мы уходим, по–прежнему невидимые. Дагервуд несет меня на руках, и я молчу.
Ангел смерти.
***
В бугатти мы сели, не говоря ни слова, и Дагервуд завел двигатель, не глядя на меня. Вот только я не собиралась играть в молчанку, ну нет!
– Почему? - спросила, развернувшись всем телом и не обращая внимания
на его нахмуренные брови.
– Что почему?
– Вы поняли! – возмутилась я. – Почему сделали это? Нашли способ… тот, который я приму. Почему, господин Дагервуд?
– Вы не отстанете, ведь так? – спросил он, бросив на меня быстрый взгляд.
– Ни за что, - уверила я.
Дагервуд усмехнулся. И промолчал.
– Черт! – разозлилась я. – Вы что, не можете просто сказать? Почему вы спасли меня? Почему?
– Я боюсь космических дыр, - совершенно непонятно произнес он.
– Да вы издеваетесь? - взвилась я. И вдруг задохнулась от нахлынувшего осознания. Мы снова неслись на какой-то немыслимой скорости. Мы вдвоем, живые, в тесном пространстве бугатти, и мотор ревет, заряжая меня вибрирующей мощной энергией. Или это было чужое время? Черт знает, что
это было. Нo ощущение определенно мне нравилось. Я откинула голову, подышала открытым ртом, переживая бурю энергии внутри себя. Так остро,
так восхитительно!
Хотелось снова рассмеяться.
И ещё чего-то. Вернее, я совершенно точно знала – чего.
Кого.
Значит, господин Дагервуд отказывается отвечать?
Я облизала губы. И положила ладонь на его ногу. Он дернул головой, окинув меня темным взглядом. Я улыбнулась. И повторила вопрос.
– Почему?
– Не стоит, Виктория, - угрожающе произнес он, когда моя ладонь продвинулась чуть выше. - Не провоцируйте меня.
– А то что? - сипло протянула я. Провела ноготком, глядя на его сжатые губы и напрягшуюся шею. – Οтветь на вопрос.
Ладонь добралась до мужского паха, и пальчики пробежались по выпуклости. Короткий вдох Дагервуда заставил меня снова облизнуться. Боги! Кажется, я нашла свой наркотик! Тот, на который можно подсесть быстрее, чем на запрещенные препараты. Тот, от которого крыша машет шифером и радостно улетает, а внутри пробуждается томная, изгибающаяся и сладко мурчащая львица, желающая укусить за холку своего льва. Совсем немножко прихватить клыками, чтобы удостовериться: вот он – царь зверей. Рядом.
Я тоже хотела укусить своего мужчину. До одури. Или хотя бы лизнуть. Чтобы вобрать в рот его вкус и сыто сощурить глаза от удовольствия. Придвинулась ближе и пробежалась пальчиками по его груди,дразня кожу под белым хлопком. Дагервуд сглотнул. Ρазве может быть что-нибудь лучше этого? Греховного и сладкого понимания, что он – такой сильный и такой неприступный - не может отказаться от моих ласк? Не может остановить меня.
Я уже видела голод в егo глазах, голод мужчины, что теряет голову. И хотела большего. Я желала его безумия, нашего совместного падения в кипящую лаву.
– Так почему?
– Вы играете с огнем.
– Я люблю горячие игры, – прошептала я и потянула вниз молнию его брюк.
– Посмотрим, – усмехнулся он, наблюдая за мной из-под полуприкрытых век. Лев прекратил рычать и позволил львице лизнуть его шерсть.
– Я ведь безумная… Вы забыли?
– Сейчас я почти уверен в этом. – Ладонь вновь опустилась вниз, и Влад сжал мое запястье, не позволяя руке скользнуть на молнию. – Хочешь ответов, Ви?
Нас обоих уже трясет от потребности почувствовать друг друга. Притяжение сводит с ума, желание лишает разума.
– Да. – Не отрывая глаз от его лица, я стряхнула его ладонь, расстегнула молнию брюк и сжала пальцы вокруг напряженного, горячего члена. Мужчина сильно втянул воздух, и этот звук скрутил узлом мои внутренности, посылая горячие пульсирующие спазмы от низа живота. Желание не рождалось постепенно. Оно взорвалось внутри, забурлило сразу во всем теле, отчего захотелось выгнуться и тоже застонать. Но я лишь провела по всей длине мужской плоти, лаская пальцами. Низкий стон Дагервуда сносит крышу. Прощай крыша,ты была неплоха, но сейчас у меня над головой вся галактика,так зачем мне черепица?!
Боги, я точно безумна… И имя моему безумию – Влад Дагервуд. Я приблизила губы к уху тяжело дышащего мужчины.
– Так почему вы спасли меня, господин Дагервуд?
Он резко нажал на тормоз,твердой рукой удержав машину от заноса. Выпустил руль и сжал мои волосы, глядя в глаза.
– Ты меня с ума сведешь. Уже свела! – рявкнул он. – И это был ответ, Виктория.
Дернул на себя, усадил, задирая подол. Я двинула бедрами, танцуя на его коленях и удерживаясь от того момента, когда наши тела получат то, чего так жаждут. Боги, я хотела его. Мне плевать было на все - на наши различия, наше непонимание, наше расстояние друг до друга, что больше, чем целая вселенная. На все наплевать. Сейчас он был мой – со всеми своими чудовищами.
– Безумие не так уж и плохо. Οсобенно если разделить его на двоих, – прошептала я за секунду до того, как его губы соприкоснулись с моими. Он втянул в рот мой язык, посасывая. Гладя пальцами внизу, сдвигая в сторону полоску трусиков и находя пульсирующую точку. Теперь я тoже тяжело дышала,извиваясь на его коленях и желая большего. Попыталась опуститься, и мужчина сжал мои бедра.
– За это безумие я гoтов отдать жизнь, – хрипло выдохнул он. А потом разомкнул поцелуй и, глядя мне в глаза, медленно опустил меня, входя. – Хочешь ответ? Я не могу потерять тебя. Я не могу…
Я издала какой-то жалoбный стон, почти умоляя дать мне больше. Он держал мои бедра, не давая двигаться, лишь обжигая горячим дыханием губы. И это странное единение- глаза в глаза, губы у губ, соединенные тела и желание- одно на двоих и столь мощное, что нечем дышать. И кажется, мы оба погибнем, если не сделаем это столь необходимое движение! Это единение было самым интимным, возбуждающим и обжигающе волнующим из всего, что толькo можно себе представить.
– Мое непозволительное безумие… – шепчет Дагервуд и приподнимает мои бедра. Я ахаю и вцепляюсь в мощные плечи, обтянутые белой рубашкой, я начинаю двигаться, увеличивая темп. Это действительно сумасшествие – тесное пространство, наполненное пряным запахом этого мужчины,
скованность движений, горячие рывки, сладкие поцелуи и его пальцы, ласкающие мои столь чувствительные точки… Я не могу сдержать стонов, но и оторваться от его рта тоже не могу, и это вовсе не кажется странным - стонать и целовать одновременно. Сейчас ничего не кажется странным, все правильно настолько, словно сошлись, наконец, теоремы, параллельные прямые и бесконечности! Все встало на свои места, и мы оказались там, где должны быть. В этой точке времени и пространства, в этом автомобиле и в этом безумии.
