– В мою комнату, пожалуйста, – сухо произносит миссис Чаппел.
– Вы страшно раздражены, я вижу, – беззаботно замечает Анжелика, но без возражений следует за настоятельницей в гостиную с зелеными обоями.
Оконные портьеры там раздвинуты, и камин горит, но на столике нет ни чайных принадлежностей, ни мадеры, ни печенья, и миссис Чаппел не кричит подать чаю.
– По твоей милости я лишилась русалки, – повторяет она.
– Вы позволите мне присесть?
Настоятельница фыркает, и Анжелика устраивается в углу дивана: откидывается на подушки и наваливается локтем на подлокотник. В этой позе она внезапно осознает, что кормилица у нее болезненно ноет и бедра с внутренней стороны саднят. Вот что значит переусердствовать с любовными утехами. Анжелика невольно улыбается. Пожалуй, оно и к лучшему, что Рокингем на несколько дней вернулся к своим учебным занятиям: хотя она уже соскучилась и мысленно сочиняет первое письмо Джорджу, тело ее больше не вынесет ненасытного пыла любовника.
– Сядь прямо! – рявкает миссис Чаппел. – И убери с физиономии эту наглую ухмылочку. Я никогда еще так не злилась на тебя. Ни на одну из своих воспитанниц никогда так не злилась!
– Не могу больше выносить эту неопределенность! Мадам, чем именно вы недовольны?
Миссис Чаппел яростно наставляет на нее палец:
– По твоей мило…
– Нет, нет, не повторяйте! Вы выразились совершенно ясно. Я поставила вопрос неверно. Каким же это образом я причастна к происшедшему?
– Мистер Хэнкок забрал русалку из моего дома.
Анжелика вспомнила, как он в ужасе отшатнулся от нее, как лихорадочно пробивался сквозь толпу к дверям.
– Только не надо возлагать всю вину на меня, – хмурится она. – Ему много чего могло не понравиться здесь. В конце концов, это вы составляли программу праздничного вечера, а моя роль в ней была несущественной.
Миссис Чаппел прищуривается:
– С меня довольно твоей болтовни. Твоя дерзость сегодня превосходит все границы. Ты не позаботилась о мистере Хэнкоке, как я просила…
– Ему не понравилось представление. Что я должна была сделать?
– Все уладить, что еще! Если бы я думала, что все здесь придется ему по душе, я бы приставила к нему нашу дурочку Китти. Я выбрала тебя, поскольку считала, что в случае чего ты сумеешь поправить дело, к полному удовлетворению мистера Хэнкока.
– Но я…
– Ни один джентльмен не должен уходить из моего заведения разочарованным. Ты это прекрасно знаешь. А мистер Хэнкок остался крайне разочарован. Я послала его к тебе на следующий день, чтобы ты исправила положение, – и он, заметь, согласился с тобой встретиться, то есть половина дела была сделана за тебя. Но ты опять прогнала его прочь!
– Не прогоняла я никого!
– Неужели?
Анжелика роется в памяти, где хмельной туман, скомканные простыни и потные объятия.
– Я его даже не видела, – твердо говорит она. – Ничего о нем не слышала и понятия не имела, что он приходил.
– Элизе Фрост было строго-настрого велено впустить мистера Хэнкока.
– Вы с ней разговаривали?
– Не я, Симеон.
– Ну так на них двоих и лежит вина! Я ничего не знала!
Сейчас самое время мило улыбнуться и положить конец ссоре. «Недоразумение, – должна сказать одна из них. – Дурацкое недоразумение. Ничего, со всяким бывает». Но у обеих слова застревают в горле. Анжелика склоняет голову набок, своим видом выражая готовность принять извинения, но миссис Чаппел смотрит в сторону.
– Тебе следует быть построже с прислугой, – холодно произносит она. – В твоих интересах, чтобы подобные неувязки не повторялись.
Уязвленная гордость Анжелики берет верх над ее здравым смыслом.
– Скорее, в ваших, мадам!
– Я не нуждаюсь в тебе так, как ты нуждаешься во мне, – говорит миссис Чаппел ровным тоном, на который тем не менее необходимо обратить внимание. – Я пользовалась известностью в обществе еще до твоего рождения – и даже до рождения твоей матери, я уверена. У меня прекрасная репутация. Твоя же репутация зависит единственно от того, с какими людьми я тебя свожу. Тебе не стоит портить со мной отношения.
Однако Анжелика не обращает внимания на тон настоятельницы.
– Думайте что хотите. Но когда я только вернулась в Лондон, мы с вами сошлись во мнении, что я представляю для вас ценность. А теперь, когда обо мне говорит весь город, моя ценность лишь возросла. Да я смогу устроиться не хуже Беллы Фортескью, если захочу – так что поостерегитесь нападать на меня с несправедливыми обвинениями.
Расскажет ли она Джорджу об этом разговоре? Анжелика еще не решила. Возможно, говорить с ним на подобные темы неразумно: не хотелось бы показаться низкой продажной девкой. Нет, лучше ничего не рассказывать, а просто сделать так, чтобы он увидел, с каким уважением теперь вынуждена к ней относиться ее бывшая сводня.
– Сделку заключили вы, – с удовольствием заканчивает Анжелика. – Вы взяли в пользование русалку у джентльмена, и он забрал ее обратно. Меня ваши дела не касаются.
Миссис Чаппел хлопает в ладоши и усмехается – не столько потому, что ей действительно весело, сколько для того, чтобы вывести из себя свою бывшую протеже.
– Ах, ты хочешь сравняться с миссис Фортескью? Ну, для начала можешь перенять у нее скромные манеры, ибо знаешь ли, милочка, честолюбие без скромности до добра не доводит.
– Пф-ф! – Анжелика топает ногой, как тринадцатилетняя девчонка. В обществе мисс Чаппел она часто впадает в своего рода детскую ревность и даже сейчас, получив дельный совет, принимает обиженную позу и выпаливает старые как мир слова: – Вы всегда ее любили больше, чем меня! – Она вскакивает с дивана и, успешно выдавив из глаз несколько слезинок, продолжает: – Я из кожи вон лезу, чтобы вам угодить! А вам вечно мало, миссис Чаппел! Вечно мало!
– Прекрати, – сурово говорит настоятельница, за годы своей профессиональной деятельности воспитавшая не одну сотню девушек. – Сама она, может, так и не считает, но на самом деле Белла Фортескью достигла нынешнего своего завидного положения в немалой мере благодаря тому, что всегда без возражений следовала моим указаниям.
– Нет, это не так. Вы поставили ее на ноги, да, но потом она пошла своим путем. И сейчас уже не важно, с вами она или против вас.
Анжелика никогда не пыталась облечь в слова свои чувства на сей счет, но она и злится на Беллу, и страстно мечтает добиться того же, чего добилась она, а именно занять свое место в мире, снискать уважение и известность собственными своими достоинствами.
– Но ты не Белла, – говорит миссис Чаппел. – Ты Анжелика Нил. И до сих пор я была тебе очень полезна – разве нет?
Анжелика выпрямляется во весь рост:
