Чернила! Невероятно, но ванна была до краев наполнена чернилами. Неожиданно из воды вырвалось щупальце и, крепко сжав, обвило мою талию. Оно было покрыто красными и фиолетовыми крапинками и длинными рядами ярко-оранжевых присосок, тянувшихся ко мне. Еще одно с яростной силой обвило мою ногу. Я отбивалась руками и ногами, но ничего не помогало. На поверхности появилась голова осьминога, и я увидела умные янтарные глаза с плоскими зрачками. Я изо всех сил лягнула чудовище свободной ногой, умоляя всех богов, чтобы оно меня отпустило.
Монстр отшатнулся, и я увидела его с обратной стороны. Десятки присосок на мощных щупальцах сходились в одной точке – у черного рта, похожего на острый уродливый клюв. Осьминог раскрыл пасть один раз, другой, третий – словно не мог определиться, какую часть моего тела атаковать в следующий миг. Огромная туша обрушилась на меня, и я уже была готова к тому, что спрут вопьется в мою ногу, – и вдруг проснулась. Сердце колотилось как сумасшедшее, разрывая ребра и сковывая дыхание. Я начала судорожно хватать ртом воздух.
Я заснула. Это был сон. Ужасный, ужасный сон. Опустившись в остывающую воду, я облегченно вздохнула, но тут же подскочила вновь от громкого стука в дверь.
– Аннали! Если я опоздаю по твоей вине, клянусь: я убью тебя!
– Иду-иду!
Я вышла из воды. Интересно, надолго ли я заснула? Укутавшись в полотенце, я окинула взглядом белый фарфор и не смогла вспомнить, чего я, собственно, испугалась. Это всего лишь ванна. Да, в ней умерла Элизабет, но это ничего не меняет. Я встала перед зеркалом, скрутила мокрые волосы и вдруг заметила что-то на спине. Вдоль позвоночника протянулась цепочка красных отметин, напоминающих ссадины.
– Камилла! – Я отворила дверь.
– Ну наконец-то! – Сестра ворвалась в ванную с целой горой полотенец, мыла и масел.
– Ты не могла бы посмотреть? – попросила я, обернувшись и показав ей обнаженную спину. – Что там такое? Не вижу в зеркале.
Холодные пальцы Камиллы коснулись моей кожи.
– Ты поцарапалась.
– Не припомню, чтобы я где-то могла поцарапаться.
– М-м-м?
– Я нигде не царапалась.
Камилла посмотрела на меня с очень серьезным выражением лица:
– Ну значит, это Элизабет.
– Камилла!
– А что ты еще хочешь услышать? Похоже на царапины. У меня постоянно что-то такое. Возможно, ты слишком сильно потерла спину. – Она стянула нижнее платье через голову, взяв театральную паузу. – Но ты ведь не терла спину?
Я фыркнула. Не надо разговаривать со мной, как с Верити.
– Нет!
Камилла обратила внимание на полную ванну.
– Ты что, не спустила воду?
Она наклонилась, чтобы вытащить пробку, и тут из воды появилась рука, схватила ее за шею и потянула вниз. Из бурлящей ванны вынырнула Элизабет с тусклыми глазами нездорового зеленого цвета.
– Камилла! – закричала я, разрушив страшное видение.
Сестра обернулась, недовольно вздохнув.
– Что еще?
Я моргнула, пытаясь забыть увиденное. Это не было похоже на чудовище со щупальцами: я не спала. Я увидела призрака: Верити ведь говорила, что теперь я буду внимательнее.
– Я…
Вчера вечером Камилла ясно дала мне понять, что не хочет ничего слышать о видениях нашей маленькой сестренки.
– Ну? Иди уже отсюда. Мне нужно принять ванну. А тебе нужно успеть к Ханне до того, как она начнет делать прически тройняшкам. Ты же знаешь, у Розалии десять раз поменяется настроение, и она попросит все переделать.
Не успела я надеть халат, как Камилла вытолкала меня из ванной. Чуть дальше по коридору было много серебряных зеркал, расположенных друг напротив друга. В детстве мы с Камиллой любили встать посередине и смотреть на свои бесконечные отражения, пока от смеха не закружится голова.
Повернувшись спиной к одному из зеркал, я приспустила халат и посмотрела на свое отражение в другом. Камилла ошиблась. Красные пятна на коже – не царапины, а кровоподтеки идеально круглой формы. Как будто кто-то дотронулся пальцами, чтобы привлечь внимание. Я накинула халат и бросилась в свою спальню, громко хлопнув дверью.
10
Я размяла ноги, скрытые под пышными тюлевыми юбками, и с радостью отметила, что у «волшебных туфелек» действительно были чрезвычайно мягкие плоские подошвы. Мы стояли у парадного входа, встречая гостей, уже целую вечность. Если бы я была на каблуках, то еле доковыляла бы до обеденного стола. Неожиданно Камилла ткнула меня в бок своим острым локтем.
– Будь внимательна, – шепнула она.
– Это моя супруга Морелла и мои старшие дочери – Камилла и Аннали, – сказал папа, приветствуя очередных гостей. Он пожал господину руку и поцеловал кончики пальцев его спутницы. – А это именинницы: Розалия, Лигейя и Ленор.
Мы в очередной раз разулыбались, поздоровались и поблагодарили гостей за приезд. Розалия раскрыла веер и начала нетерпеливо обмахиваться, пытаясь разглядеть за папой, сколько гостей еще не успело представиться.
– Мы так никогда не начнем танцевать, – недовольно прошипела она.
Я обвела взглядом танцевальный зал, внутренне надеясь, что часть гостей решила прогуляться по другим частям особняка. Когда-то мы устраивали гораздо более масштабные празднества. А сейчас зал, в котором спокойно уместилось бы около трехсот человек, не был заполнен даже наполовину. Если бы не струнный оркестр, создававший приятный фон для разговоров, было бы совсем тоскливо.
Может быть, гости с большой земли побоялись ехать из-за тумана? Что ж, по крайней мере, бальный зал выглядел восхитительно. Искусно украшенный темно-синим бархатом с серебряной вышивкой, он предлагал множество укромных уголков для романтических встреч. Роскошные пурпурные цветы обвивали каннелированные колонны
[18]. Люстра сияла, и ее хрустальные капли, свисающие с щупалец осьминога Фавмантов, искрились в свете тысячи свечей. Центральная часть люстры была выполнена в виде тела спрута. Гигантское чудище распростерло свои щупальца почти на полпотолка.
И все же прекраснее всего выглядела витражная стена. Многие годы она скрывалась за черными портьерами – будто сам факт ее существования мог вызвать больше радости, чем подобает скорбящей семье. Если смотреть снизу вверх, синие и зеленые стеклышки сменялись аквамариновыми и небесно-голубыми, а под самым потолком переходили в белый гребень, превращая одну из стен бального зала в настоящее цунами. Десятки высоких светильников в зимнем саду освещали витраж с внешней стороны, и цветные стекла сверкали, словно драгоценные камни, отбрасывая на гостей лазурные и берилловые блики.
Краем глаза я заметила, как грации, рассекая толпу и радостно хохоча, гоняются за миниатюрным пуделем тети Лизбеты. Камилла наклонилась ко мне и прошептала:
