– А как же веточка в ее волосах?
– Ее спрятали в волосах позже.
Я представила, как чья-то огромная тень проникает в комнату моей спящей сестры и оставляет в ее волосах ветку с ягодами. Эта мысль заставила меня содрогнуться.
– Ты думаешь, третью дорожку оставил убийца? Убийца Эулалии?
Фишер кивнул.
Я начала лихорадочно вспоминать, почему я решила, что Эулалию убил отвергнутый поклонник. Если это был кто-то другой, вся моя теория рассыпалась…
– Если Розалию и Лигейю действительно убили… значит, мы все в опасности, – прошептала я.
Выглянув в окошко экипажа, я увидела Верити и Мерси, которые терпеливо слушали разговор папы с Верховным Мореходом, и у меня засосало под ложечкой. Кто-то может охотиться за ними. И этот кто-то…
Во двор въехал последний экипаж. Кассиус вышел первым и помог выбраться Камилле и Онор. На несколько мгновений он остановил взгляд на нас с Фишером, но затем отправился в дом вслед за моими сестрами.
– Много ли мы знаем о нем на самом деле? – раздраженно спросил Фишер. – То есть твой отец даже не знал, что у Корума был сын, пока он не появился из ниоткуда. Тебя это не смущает?
У меня внезапно разболелась голова и от обвинительного тона Фишера по спине побежали мурашки.
– Я согласна, немного подозрительно. Но это вовсе не значит, что убийца – он.
– Да, но…
Я подняла руку, останавливая его.
– Извини, Фишер, я должна это спросить. Ты ведь говоришь это не потому… что я выбрала его, а не тебя?
Фишер разинул рот от изумления.
– Нет, конечно! Как ты вообще могла такое подумать?
Он схватился за дверную ручку, словно в любое мгновение был готов распахнуть дверь и уйти.
– Стой! Я лишь хотела сказать… – Я с досадой выдохнула и покачала головой. – Извини, я сама не знаю, что несу. Я плохо сплю в последнее время, и… Я подумаю над тем, что ты сказал, ладно?
Фишер пристально посмотрел на меня.
– Чего ты от меня хочешь? Я должна ответить прямо сейчас?
– А у тебя есть более срочные дела? – Фишер пожал плечами.
Я вздохнула и попыталась восстановить события того дня.
– Вы со Стерландом прочесывали лабиринт в саду. С вами были еще Регнард и Итан. Так?
– Большую часть утра.
Я начала загибать пальцы. Айвор был наверху и копался в моих чулках.
– Юлиус искал в конюшнях вместе с Кассиусом, если не ошибаюсь, – сказала я и тут же вспомнила, что Кассиус вернулся один. На его щеках был яркий румянец, будто он провел на морозе много времени.
Как это возможно?
Конюшни находились совсем недалеко от дома и отапливались углем, чтобы лошади не замерзли.
– Ты уверен, что проходил мимо зарослей кустарника?
Неожиданно стало трудно дышать. Я чувствовала себя так, будто стояла на краю каменистого обрыва и мелкая галька ускользала из-под моих ног. Я знала, что сейчас упаду, но не могла ничего сделать для своего спасения.
Фишер кивнул:
– В зарослях никого не было. Никого.
Я выглянула в окно, но не могла думать ни о чем другом, кроме красных щек Кассиуса.
Стекла запотели от нашего дыхания. Фишер молча ждал, пока я соберусь с мыслями.
– Пойдем в дом, – наконец сказал он, открыв дверь, и помог мне выбраться.
Я стояла посреди двора словно в тумане. Я не шелохнулась, даже когда кучер ударил кнутом и лошади тронулись с места. Ничто не могло согреть меня, хотя я продолжала отчаянно растирать свои плечи. Я не чувствовала ничего. Только оцепенение.
– Кто-то на этом острове убил моих сестер.
Фишер печально опустил голову и, взяв меня под локоть, повел домой.
Я подняла глаза, прежде чем мы вошли в портик, и увидела в окне Синей гостиной чей-то высокий силуэт. Кассиус неотрывно следил за нами, тревожно нахмурив брови.
28
В комнате стало жарко. Я лежала рядом с Ленор и не могла заснуть. Простыни липли к ногам, запутывались и мешали. Я постаралась расправить их, но стало только хуже.
Много ли мы знаем о нем на самом деле?
Голос Фишера в моей голове повторял этот вопрос снова и снова, пока слова не потеряли смысл и не превратились в спутанный набор звуков.
Но это просто невозможно! Бессмыслица. Но почему его щеки так сильно покраснели?..
Я поправила подушку, пытаясь устроиться поудобнее, но лишь растревожилась еще сильнее. Я с силой ударила кулаком прямо в мягкую середину и пожалела о том, что не могу снять умственное напряжение так же.
«Его вообще не было на Соленых островах, когда погибла Эулалия», – напомнила я себе. «Ты хочешь сказать, что познакомилась с ним лишь после ее смерти…» Я замотала головой, пытаясь заглушить этот тихий внутренний голос. У Кассиуса не было никакого мотива, чтобы убивать Розалию и Лигейю, и он сидел рядом со мной в момент, когда погиб Эдгар. Это не может быть он.
А Эулалия…
Я судорожно вздохнула: а как же картина в коридоре, которую мы видели перед тем, как отправились на поиски в лес? Он знал, как зовут Эулалию. Он знал имена всех моих сестер. Он никак не мог прочитать мелкие, плохо различимые буквы на табличке под портретом. Тогда откуда он знал все это?
Фыркнув, я повернулась на другой бок. Лунный свет создавал в комнате контрастный световой рисунок с четко очерченными тенями. Я обратила внимание на две пустые кровати и поспешно отвернулась, оказавшись лицом к лицу с Ленор.
Она лежала с открытыми глазами и смотрела на меня. Мы встретились взглядами – впервые после того, как я вернулась из леса.
– Ты не спишь, – машинально сказала я. – Прости, я никак не могла уснуть. Я тебя разбудила?
Как я и думала, она не ответила.
– Здесь всегда так жарко?
Тишина.
– Наверное, камин растопили слишком сильно.
Я села и начала выбираться из-под одеяла.
– Тебе что-нибудь принести? Ты не ужинала. Как насчет чая? Хочешь чаю?
Я привыкла к монологам с мамой в нашей семейной усыпальнице, но мне было не по себе, когда рядом лежал живой, дышащий человек, который лишь слушал, но никогда не отвечал.
Ленор перевернулась и начала рассматривать балдахин. Прошло несколько минут.
Я села и свесила ноги с кровати. Влажная ночная рубашка неприятно липла к телу.
– Пойду приму ванну: нужно немного охладиться. Могу захватить чаю на обратном пути, если ты еще не будешь спать.
Я не стала дожидаться ответа – это было бесполезно.
