Поначалу это вызвало новую волну оживления, и Лина Кимовна метнула в сторону Егора сердитый взгляд, но Бертилов и сам выглядел обескураженным. Как успела узнать оборотенесса за годы учебы тролля, проделки он совершал либо с философски-возвышенным, либо с хитровато-каверзным, но уж никак не удивленным выражением физиономии.
В атриуме стремительно холодало, и вот уже белесый пар начал валить и от дыхания самого Бертилова и сидящих рядом с ним ребят.
– Что происходит? Эй, тролли! – доносилось со всех сторон в сторону сектора любителей заморочить или поменять погоду, но на тролльский фокус происходящее явно не тянуло.
– У меня рука замерзла, не могу писать, – пожаловалась новенькая первокурсница Валькируса. – И крылья заледенели. Что, тут, в Носфероне, всегда так холодно?
– Проветривание! – хихикнул кто-то из гоблинов, однако всеобщая тревога нарастала.
Теперь все ощутили не только холод, но и то, как загустевший воздух с трудом заполняет легкие, вызывая боль и кашель. Все звуки стихли – странная, непривычная тишина повисла повсюду, а потом Варька Синицина ахнула, привстав с места.
В дверях атриума протаял черным пятном в ледяном воздухе крылатый силуэт.
Существо состояло только из двух цветов – черного и белого. Но и черный, и белый эти были чужды этому миру – настолько резали они глаз.
Черные волосы и черные провалы глаз, ослепительной белизны кожа, обтягивающая острые скулы, и черные крылья, которые щерились острыми шипами. Вид его был страшен, ужасен – угадать в нем прежнего Димку Ацкого было почти невозможно.
Шаги давались гостю с трудом: он переставлял ноги, словно ходули, и каждый шаг с лязгом и грохотом сотрясал весь атриум, будто на пол сбрасывали вагоны с железом.
– Димка! – закричала Варя страшным голосом, вскочив с места и начав продираться сквозь ряды коленей. – Да, я знала, я ждала!!! Ты пришел…
Крик Синициной подхватили многие, но визитер ни на что не реагировал, двумя провалами черных глаз глядя прямо перед собой.
Направлялся он в сектор Валькируса, и, будто по единой команде, валькеры бросились с потолка вниз, подхватывая кикимор-девчонок и унося обратно наверх. Тролли разбегались; пятились, роняя стулья, оборотни и упыри.
Гильс рванулся было к пришельцу, но рухнул на колени, ощутив, что тело заледенело и отказывается повиноваться. Рядом в судорогах скорчилась и Варька, у которой сверкающие крупинки инея покрывали лицо и волосы, а лицо прочертила яркая струйка крови из носа. Приблизиться к посланнику было немыслимо – вокруг него словно висел купол абсолютного холода и боли, пересечь который не мог никто из живых.
Черный гость, не остановленный никем, зашел в уже опустевший сектор Валькируса – тот самый, в котором учился раньше. Он не сел, а упал на скамью, с грохотом уложив перед собой белоснежные руки с длинными черными когтями.
Нужно было что-то делать и говорить, и Лина Кимовна, которая растерянно хлопала глазами и вертела головой в поисках поддержки, наконец-то решилась подать голос.
– Дмитрий Ацкий, я так п-полагаю? – дрогнувшим голосом произнесла преподавательница, изо рта которой при каждом слове вырывалось облако пара. – Вы… с-слегка опоздали, но мы рады видеть вас в наших стенах. С-сейчас… мы пишем всеобщее сочинение на тему…
На это посланник смерти все же среагировал, подняв голову и устремив провалы глаз на преподшу, и та отшатнулась, прижав руку к сердцу.
– П-пишите сочинение, Дмитрий, правила для всех одинаковы, – слегка заикаясь, прошептала она. – Как для живых, так и для мертвых…
Тишина в атриуме стала какой-то хрустальной, казалось даже, что хрустит сам воздух, будто превратившийся в сгустки целлофана. Единственный звук издавало бертиловское сочинение, которое с мерзким писком корчилось в судорогах на полу.
Около посланника на столе валялось несколько авторучек, брошенных сбежавшими студентами. Но попытка взять одну из них закончилась неудачей: длинные когти мешали гостю писать. В мертвой тишине раздался душераздирающий скрип – посланник смерти медленно царапал когтем что-то прямо на заиндевевшем столе.
Все это продолжалось лишь минуту, но она показалась всем очень долгой, будто каждая секунда удлинилась в сотни раз.
Потом посланник смерти поднялся из-за парты, сделал пару шагов и… исчез, растаяв в воздухе точно так же, как и появился.
После минутного замешательства началась кутерьма. Сквозь ледяную пелену прорывались в атриум преподы и деканы, вбежал растерянный завхоз. У вошедших волосы тут же покрывались белым инеем и изо рта начинал валить пар. Ада Фурьевна не просто орала – визжала, и сквозь густой воздух эти звуки казались прерывистыми, как кваканье.
– Алекс, ну что же вы стоите, как примерзли! – бушевала ректорша, отдавая приказы направо и налево. – Вампиры! Немедленно всех выводите из атриума в столовую, напоите горячим чаем, а младших – в бассейн, греться…
– Но в столовой все вверх ногами! – взвыл Фобос Карлович, хватаясь за голову.
Старшекурсники вытаскивали примерзших к стульям кикимор, Янчес бросился к валькирии Эле Флаевой, у которой свело судорогой крылья, Егор суетился около Дрины, чьи зеленые косы побелели от инея, а губы посинели.
Темнейший стоял неподвижно, глядя на парту, за которой сидел посланник смерти. На месте страшного гостя сверкал искрами ледяной панцирь, в точности повторявший очертания крылатой фигуры.
– Это уже не он, Димка ушел, – кусая губы, плакала Варька. – Это ведь не он, а?
– Лед, – отстраненно отозвался Гильс, не взглянув на фурию. – Это просто лед.
– Закройте атриум! Коридоры около атриума оцепить и никого не пускать, эвакуация будет только в крайнем случае! – бросала приказы Ада Фурьевна. – Никакой паники! Всем расходиться по комнатам общежития… Лина Кимовна! Займитесь этим…
Оборотенесса встрепенулась и бросилась хрипло кричать и размахивать руками, выводя из атриума перепуганных первокурсников.
Гильс все еще продолжал стоять и смотреть на ледяную статую, от которой веяло могильным холодом, когда вдруг услышал, что его настойчиво зовут по имени.
– Ч-что? – Темнейший обернулся и увидел стоящую рядом с ним Аду Фурьевну.
– Я жду вас через час в деканате, Гильсберт Муранов, – неприятным голосом повторила ректорша. – Уверена в том, что вам будет интересно кое-что узнать и увидеть.
Глава 19
Скандал в деканате
Атмосфера в деканате, да еще с подгоревшим ковром, который продолжал дымиться, была тяжелой в прямом смысле этого слова.
Новенькая секретарша, юная болотница, встретила вошедшего Гильса перепуганным взглядом, даже изобразив что-то вроде нелепого реверанса.
