– Сегодня едва не пострадали студенты, и кто знает – в какой страшной опасности оказался весь Носферон, – ректорша повысила голос. – Ведь явление посланника смерти напрямую связано с вашей авантюрой. Многие помнят, после чего закрылся Утесум, когда туда проникла некромагия. Но нынешние события провоцируете вы сами, Муранов! Поэтому я категорически требую, чтобы вы оставили затею с походом во Тьму! – громко отчеканила ректорша. – Это опасно для всего тайного мира.
– Я отказываюсь подчиняться требованию, – не раздумывая ни секунды, ответил Гильс. – Мой ответ – нет. И ничто не заставит меня изменить решение, не тратьте напрасно свое время, уважаемые.
– Вы совсем не слушаете ректора Университета?! – возмутился Эдуард Вольфович. – О-о… Как Бертилов, так и Муранов – совершенно ожидаемо! Никаких авторитетов, никакого уважения… И как можно было дать власть над тайным миром троим авантюристам?! Какое безумие, какой чудовищный случай…
– Но именно такие случаи делают историю, – возразил Гильс. – Нельзя сидеть и тихо ждать, когда из Тьмы снова придет Некромант. Может, лучше напасть на него первыми, раз есть возможность. И разве темные когда-либо бросали своих и продолжали жить дальше спокойно?
– Восемнадцатилетний вампир! И этот ужасный тролль – такой же юнец! А еще девица, которую гнали из Носферона за драки и скандалы! – Старый оборотень распалялся все больше, потрясая кулаками. – И этим троим досталась мощная власть, с которой они утопят тайный мир…
– Не смейте трогать студента Бертилова! – взвизгнули уже хором молоденькие преподши, но голоса их утонули во всеобщем крике.
– Погодите! – Ада Фурьевна, рывком распахнув ящик ректорского стола, достала оттуда тяжелую книгу и грохнула ею о стол: – Устав Носферона. Вот… – Ректорский палец ткнул в распахнутую страницу, заранее отмеченную шелковой закладкой. – Вот! Пункт пятнадцатый, читайте, Муранов! Студент нашего Университета не имеет права подвергать опасности стены Носферона. Также он не имеет права подвергать опасности любого другого студента Носферона или иного представителя темного народа либо создавать ситуации, которые могут к таким опасностям привести!
Гильс остался непреклонным:
– Повторяю: мой ответ – нет. Мне ясно, что общего языка мы не найдем. Если Темный Департамент откажется мне подчиняться, хотя обязан, то все вампиры меня поддержат.
И хотя в ректорском кабинете после этих слов воцарилась тишина, казалось, что бушует сам воздух – настолько была накалена атмосфера.
– Вы осознанно и злонамеренно идете против устава Носферона, в котором учитесь, – нехорошим голосом произнесла ректорша.
– Похоже на то, – тихо отозвался Гильс.
– Согласно уставу студент может быть исключен из нашего Университета, если его поведение и поступки несут опасность остальным учащимся. Сегодня к нам прямо на лекцию явился посланник смерти. Что будет завтра?
– Откажитесь от опасных планов, и деканат пойдет на мировую, – тихо подсказал глава Темного Департамента. – Вам жить и жить, вам учиться и править тайным миром. В противном случае…
Однако выражение лица юного вампира было настолько красноречивым, что старик умолк, раздраженно поджав губы.
– Я признаю только одну ошибку, – очень спокойно произнес Темнейший. – Да, это было моей ошибкой – приходить на учебу в Носферон, когда впереди у меня неизвестность. И подписывать документ о войне прямо в Универе было легкомыслием. Другие ребята не должны страдать и пугаться.
– Вы двигаетесь в пропасть, Муранов, – прошептала ректорша. – Посланник только на минуту появился в нашем мире, и все увидели, какая же страшная бездна в той Тьме! Какой дикий холод, если даже мы, темные, его чувствуем, даже если нам он причиняет боль! А вы… вы, Муранов!..
– Ясно. Понял.
Гильс с минуту стоял молча, глядя в пол, потом рывком снял значок Носферона со своей футболки и бережно положил на деканатский стол, чуть дрогнув пальцами, будто расставался с ним с огромным трудом.
– Ставить свои интересы выше интересов всего тайного мира! Мальчишка!!! – сорвался на крик Эдуард Вольфович.
Обернувшись к музейным стойкам, он вдруг схватил один из наградных кубков и запустил им в Гильса.
И впервые вампир не увернулся, нарочно приняв плечом удар, который толкнул его спиной к двери, и ничем не ответив.
– Авантюрист! – визжал старый оборотень, потеряв контроль над собой. – Дилетант! Творить такое, когда с таким трудом у нас наконец-то наступило спокойствие! После того ужаса, который все пережили!
Впервые Темный Департамент, как и весь деканат, позволил себе бунт против правителя нечисти. Впервые на Темнейшего сыпались оскорбления. И впервые за всю жизнь Гильс Муранов на выпады не отвечал. Прежде он возражал бы с сарказмом, жесткостью и привычной ему уверенностью. Но не сейчас.
Сейчас он просто стоял, опустив голову, и молчал.
– Мне жаль, – наконец произнес Темнейший, подняв взгляд, в котором не было и тени гнева.
Эту безобразную сцену надо было как-то заканчивать, и Гильс попросту вышел из деканата без лишних слов и объяснений.
Вслед ему громыхали окрики, визжала Ада Фурьевна, и никогда еще на душе у юного Темнейшего не было такой страшной тяжести.
В эту тревожную ночь Универ не спал: из столовой тоже доносились грохот и невнятные вопли. Вампиры, которые сидели на полу в коридорах, провожали Гильса тревожными взглядами, но задавать лишние вопросы Темнейшему никто не решался.
В коридоре, ведущем к атриуму, все еще было очень холодно, а вход в атриум перегораживали баррикады из столов и стульев (тут явно перестарался насмерть перепуганный завхоз). В атриуме до сих пор дышалось с трудом, а стены и потолок сверкали серебряным инеем, будто в янве.
Два темных силуэта, от дыхания которых струился легкий дымок, виднелись на галерке атриума, и Гильс сел рядом с ними, молча разглядывая крылатую ледяную статую, белевшую в сумерках.
– Встроенные уши в деканатских стенах работают на совесть, как раньше? – спросил наконец Гильс, и двое его друзей – Дрина и Марик – переглянулись.
– Все сразу поняли, что никакие не преподы явились сегодня в атриум, а чинуши из Темного Депа. Чтобы тебя остановить, – добавил Марик.
– Мы знаем, что там был страшный скандал и тебя прессовали, – кикимора, сделав брови домиком, серьезно посмотрела на вампира. – Но неужели это правда? Вы с Егором – во Тьму, за ней?
– Прессовали?! Меня?! – Гильс вдруг развеселился, скинул с плеч кожаную куртку и набросил на озябшую кикимору. – Вот закончится все, и закатим вечеринку. Такую, что весь тайный мир будет стоять на ушах. Но попрощаемся до нашей встречи мы уже сейчас, и следующие два месяца больше не будет никаких вопросов, слез или чего-то в этом роде. О’кей?
– Ты сдал значок Носферона, – прошептала Дрина. – Как они только посмели так себя повести! Они так кричали, что из-за дверей было слышно. Но ты ведь уже не просто студент, ты сам Темнейший, а они…
