– Бунт!!! – верещал охранный домовой, потрясая кулачками. – Бунтище вампирское прорвалось нонче в колледжиум и увело с собой несуразных отроков, дабы ввергнуть в Тьмущу!
– Вот как надо уметь высказываться про Темнейшего без прямых оскорблений! – беззлобно усмехнулся Гильс. – Остановить не могут, но Темным Департаментом сейчас правит страх. Они готовят совместный с деканатом протест, и только вампирские кланы и разброд мешают им восстать всерьез.
– Факультет вампиров! Стойте, не смейте…
Привычный еще с первого курса окрик разнесся по вестибюлю: за непокорными гналась Лина Кимовна.
Подбежавшая оборотенесса переводила взгляд желтых глаз с одного лица на другое.
– Это как понимать?! Вампиров никто не отпускал, все обязаны явиться в деканат с объяснительными! – хрипло рявкнула она – но уже им в спины. – Немедленно вернитесь! Никто не смеет отрывать от занятий и лекций целый факультет! Алекс, где Алекс Муранов?!
– Мой брат в первых рядах, – ответил ей Гильс и вдруг состроил веселую мину, которая странно смотрелась на его изможденном и уставшем лице. – Линкимовна, это я во всем виноват! По поводу поведения вампиров беру всю ответственность на себя. Когда вернусь, буду чистить бассейн Носферона, если вернут значок.
– Не надо зубы мне заговаривать, Муранов! – Лина Кимовна рвала и метала, а голос ее походил на звериный рык: – Вы изображаете студента, но демонстративно сдали значок и творите безумие! Деканат совместно с Темным Департаментом призывают вас одуматься! Вернитесь, вас ждут в деканате, у них есть что сказать…
– Ни деканат, ни Темный Департамент – никто не сможет это остановить, – встрял вдруг Герка. – Они прекрасно знают, что все вампиры пошли за Темнейшим и противостоять этому бесполезно. Не надо, Лина Кимовна.
– Прогульщики, обормоты! – всхлипнула оборотенесса. – Невыносимые, ужасные, с самого первого курса! Вечно орут в автобусе, вечно от вас фокусы, драки, ни дня спокойного у меня не было, и с троллем этим тоже…
– Линкимовна, ну простите за прошлое, если что не так… – неловко улыбнулся Егор, разведя руками, но оборотенесса только яростно мотнула головой:
– Молчите! А теперь что надумали – первыми нападать на Тьму! – Голос ее истерично сорвался. – Оба, добровольно – да разве это не сумасшествие?! Вам надо на лекции, в спортзалы, на вечеринки, гулянки, свидания – а не во Тьму!
– Так мы и идем на свидание, – заверил ее Гильс. – А когда вернемся, будем писать объяснительные с утра до вечера. Или сочинения.
Лина Кимовна помолчала и вдруг всхлипнула и произнесла совершенно другим, растроганным голосом:
– Возвращайтесь, мальчики…
* * *
Егор, сидя на ступеньках подъезда дома на Садовой, просматривал в своем телефоне новости тайного мира, блоги домовых – все, что пропустил за последние дни.
Небо неслось над его головой рваными тучами, и тролль болезненно морщился, когда осеннее неяркое солнце вдруг выныривало из-за них, будто проводя раскаленным утюгом по лицу.
В общем-то, пропустил он многое. Пропустил, как Всемирный Совет домовых прислал в Темный Департамент меморандум протеста. Более туманного документа в тайном мире никто еще не читал, и понять что-либо было совершенно невозможно. Смысл был один – домовые дружно впали в ступор, выраженный в изящной формулировке: «У нас нет сведений о том, что события последней зимы повторятся, но возможны непредсказуемые последствия, и мы заявляем решительный протест». При этом блог домового Ливченко то терял тысячи подписчиков, то набирал их снова: все зависело от высказываний дерзкого домового в адрес вампиров и самого Темнейшего.
На форумах нечисти царили склоки и раздрай. Гильса Муранова поддерживали все вампиры: от младших до тех, кто стоял на пороге ухода в янв, – хотя бы в кланах кровопийц царило единодушие. Зато паниковали все остальные. Многие вспоминали о появлении посланника смерти в Носфероне, и фраза «один не вернется» трактовалась и так и эдак. Кто-то был уверен, что не вернется именно Влада, кто-то кричал, что сгинет Темнейший. Егор хмыкнул, читая про себя самого: «Жалейте лучше Тьму, если с ней свяжется этот зеленоглазый дьявол».
Дальше можно было не смотреть – интернет тайного мира пребывал в таком же смятении, как и Носферон, как и Темный Департамент, как и сам Егор, чего уж там…
Сидя во дворе на Садовой, тролль то зависал в мыслях о будущем, то ворошил в памяти прошедшее. Этот двор сильно изменился за последнее время – Егор еще помнил, как тут все выглядело несколько лет назад, когда он впервые появился здесь ранним утром, шагая вслед за девушкой с темными волосами.
Спортивную площадку недавно обновили, застелив современным резиновым покрытием. Кусты сирени вырубили, а вместо ржавых скрипучих качелей воткнули ярко-желтый детский городок. Да, старый двор, как планета далекого детства Влады, почти исчез, будто его зарисовали поверх чем-то другим.
А сейчас и этот облик терялся, и происходило это буквально на глазах. На крышах домов, у подъездов, в подворотне – повсюду виднелись фигуры в черных плащах. Ведьмовство сновало и суетилось вокруг. Каждый колдун и каждая ведьма били себе под ноги посохом или клюкой, заунывно повторяя непонятные фразы проклятия:
– Бух… Бух… Бух…
То, что Егор с утра принимал за удары собственного сердца, оказалось работой ведьм. Удары отзывались болью в сердце, которое бухало так, словно увеличилось в несколько раз.
С каждым ударом зигзаги черной плесени, как змеи, разбегались от ведьмовских посохов в разные стороны, ползли по асфальту. Тролль отодвинулся и поежился от озноба, когда такая черная змея, вспоров асфальт, пробежала под его подошвами и заструилась зигзагами по ступенькам, карабкаясь по стене дома Огневых.
– Между прочим, у нас сейчас нет возможности ставить заклятия невидимости или заслоны незнания, а местные уже паникуют, – раздался женский возмущенный голос, и Бертилов, очнувшись и подняв глаза, как сквозь туман увидал расшитый золотыми рунами черный плащ Верховной ведьмы, которая мерила его внимательным прищуренным взглядом: – Что, тролль, совсем ослаб?
– Не-а, – Егор обвел мутным взглядом двор. – Просто сотня вот таких черных пугал в одном квартале, которые бьют палками и бормочут на латыни… Это слегка тормозит мою магию.
– У тебя не магия, а врожденное искусство наглого обмана, не обольщайся. – Даше Ивлевой явно доставляло удовольствие смотреть на Егора в таком состоянии. – Учти, мальчик, что через час в этом дворе людей быть не должно. А если кто-то не успеет уйти и пострадает, не вини потом Ведьмовство. Этот груз будет на твоей совести, если она вообще существует.
– Моя совесть – такой же мифический зверь, как и твоя, – огрызнулся Егор. – Нашла место для удара проклятием, Ивлева. Могли бы в чистом поле где-нибудь провернуть все это, людей не надо было бы из домов гнать.
– Есть такая штука у ведьм, как интуиция и чутье, – едко-сладким голосом заметила Дарья Романовна. – Тебе, балбесу, который сшибает затылком дверные косяки и после глотка приворотного зелья женится на ком попало, этого не понять. Великий дар должен был достаться кому-то другому, а не тебе. Кому-то, кто уважает ведьм и понимает, что такое видеть события заранее…
