Проникшие на борт штурмовые отряды, отвоевав свободное пространство и став в глухую оборону, так что биодроиды их не беспокоили, докопались до нервных узлов в теле «Золотой рыбки» и всаживали в них электроды, через которые подавали мощные электроразряды.
Как? Да очень просто – с помощью простейшей динамо-машины. Крутят ручку, накапливается заряд и бац! Из-за этого тело живого корабля пробивает судорога и срывается ментальный контакт. Оставалось только радоваться, что они стали «баловаться» электрошоком после прыжка, а не до.
Этот электрошок, кстати, не давал возможности тупо телепортировать «гостей» всем скопом в открытый космос или, что еще лучше, сразу в желудок живого корабля.
– Сволочи. Пора их выводить как паразитов…
Тут в тело «Золотой рыбки» стали вбиваться новые транспортные капсулы с новой порцией «паразитов». Иногда новые капсулы так близко всаживались в тело с ранее «пристыковавшимися», что новички сразу же вступали в бой с остатками прежних, но вражеских штурмовых отрядов.
– Хотя подождем, пусть немного сократят свое количество самостоятельно.
Абордажники конкурирующих сторон не подвели и изничтожали друг друга с ожесточением, так что доходило до рукопашных схваток. Эхинацея даже отвела своих изрядно сократившихся в числе подопечных и почти не вмешивалась в «развлечение», разве что быстрым наскоком добивала малочисленных израненных уцелевших, прежде чем к ним подходила помощь.
Схватка шла на равных и продолжалась достаточно долго, благодаря чему противоборствующие стороны практически истребили друг друга.
Двигателисты требовали подкреплений, убеждая командование, что еще чуть-чуть, еще немного и победа будет за ними, и кое-какие резервы у них имелись, вот только добраться до живого корабля им было не суждено.
Эхинацея на пару с «Золотой рыбкой» привыкла к электрошоку, тем более что большую часть этого импульса брал на себя Владислав, и просто сталкивала транспортные средства между собой, используя телекинез. Благо пылевая завеса действительно оказалась достаточно хорошим экранирующим щитом, чтобы рассеять и отразить большую часть подавляющих импульсов.
Так что абордажникам пришлось биться до конца без подкреплений. Победили двигателисты, хотя в некоторых частях корабля все еще держались небольшие группы нейрокорпорантов, также дожидаясь подкреплений. И они вполне могли дождаться, если ничего не сделать.
А чтобы что-то сделать, требовалось сначала добить победителей, потому как, несмотря на потери, они все же собирались выполнить поставленную перед ними задачу и захватить двух псионов, для чего целенаправленно пробивались к голове живого корабля.
А чтобы их не вышвырнули телепортацией или еще как не прихлопнули, они тоже всячески воздействовали на нервную систему живого корабля электроимпульсами.
– Вот ведь настырные какие… – пробормотал Роев. – Придется с вами лично пообщаться…
Задавить их силами биодроидов уже было невозможно, так как оных осталось всего ничего, что называется только на развод. Разве чисто как вспомогательные силы еще можно использовать.
Можно было, конечно, немного подождать и привыкнуть к новым помехам, но в том-то и дело, что времени на это не оставалось. Вот-вот должны были подтянуться нейрокорпоранты, и тогда уже, как подсказывала интуиция и предвидение, шансов на спасение у псионов практически не оставалось.
Владислав облачился в живой доспех.
– Пойду тоже немного развлекусь, разомну мышцы, – криво усмехнулся он.
Эхинацея ответила ему такой же невеселой ухмылкой. Та «пробежка» по кораблям РЭБ нейрокорпорантов далась ей нелегко.
Абордажники прекрасно знали, с кем им придется иметь дело, и конечно же долго тренировались захватывать псионов, для чего они активно задействовали различные средства пси-подавления: световые, звуковые и электромагнитные импульсы, потому работать в полную силу Роев не мог.
В первую очередь оказались недоступны разумы абордажников. Их мозги подверглись серьезному операционному вмешательству, плюс накачаны химией, что называется по самые брови. Кроме того, стоило кому-то заподозрить, что их товарища берут под ментальный контроль, как тут же подозреваемого било электричеством, что сбивало ментальный захват. Так что идея натравить их друг на друга с треском провалилась.
– Что ж, придется лично…
«Эхи, дай задымление в сектор три-А», – попросил он.
«Выполняю…» – пришел ответ.
Спустя пару секунд коридор стал заполняться белесым газом.
Естественно, что удушить кого-то было невозможно, ведь противник в скафандрах с замкнутым циклом циркуляции дыхательной смеси. Но смысл задымления был как раз в другом, а именно в резком снижении обзора противника, ведь они могут полагаться только на свои глаза, потому что никакая электроника по-прежнему не работает. Кроме того, задымление практически сводило на нет световое воздействие и частично звуковое, что позволяло Владиславу в более полном объеме задействовать свои псионические возможности.
Стремительный рывок, и вот Роев буквально вломился в группу из дюжины человек, одновременно расстреливая ближайших противников, что маячили на флангах, из наплечных пушек (Владислав не удержался и слегка скопировал оснащение Хищника), сворачивая шеи и просто сокрушая черепа тем, кто оказался на расстоянии вытянутой руки, и расшвыривая телекинезом очутившихся за спиной, а кого-то наоборот подтягивая к себе.
Через пять секунд от группы противника ничего не осталось, кроме трупов, к коим тут же поспешили жуки-уборщики. Подхватив тела, они потащили свой груз к ближайшему приемнику, что, по сути, являлся ротовой полостью…
56
Дальнейшее очищение корабля от вражеского десанта пошло по накатанной: задымление, сближение вплотную и стремительная жестокая расправа в рукопашной схватке.
Впрочем, не всегда можно было обеспечить задымление, но это если и снижало возможности Роева, то не сильно. К любой группе противника можно было подобраться вплотную обходными путями, вплоть до того, что падая им на головы в буквальном смысле этого слова, телепортируясь из другого хода или даже этажа.
Никто в принципе ничего не мог ему сделать даже в перспективе. Интуиция и предвидение, пусть и работавшие не в полную силу, все же давали ему подавляющее преимущество. Владислав видел, осознавал, кто и когда может стать угрозой, и действовал на опережение.
В общем, не очень понятно, на что рассчитывал противник, решившись на абордаж.
«Разве что на численность, – подумал Владислав. – Будь их в два, а лучше в три раза больше, то какой-то шанс у них определенно имелся».
Но и на старуху бывает проруха…
Эта мысль возникла именно после того, как он, раздухарившись, напал на особенно большой отряд, в полсотни человек. Точнее заслышав звуки схватки, они смогли быстро стянуться с разных сторон, образовав плотное окружение и паля из всех стволов, задействовав все системы ментального подавления.
