Все это было достаточно таинственно. Вероятно, скоро я найду разгадку. Может быть, уже сейчас его известие на пути ко мне.
Когда я спустилась, завтрак был окончен и девушки направлялись по классам. В такое время, когда каникулы были близко и повсюду царил дух Рождества, уроки всегда несколько поверхностны.
Утром я отправилась в город. Мисс Стокер, хозяйка маленького магазинчика, торговавшего полотном, была на улице, осматривая выставленные салфетки и скатерти, украшенные там и тут ветками остролиста, чтобы привлечь рождественских покупателей.
Она с удовольствием меня поприветствовала и сказала, что очень огорчается из-за нашего отъезда.
— Без школы это местечко уже не будет таким, как раньше, — сказала она. — Школа была здесь так долго. Учтите когда мы узнали, что это будет школа… много лет назад… некоторые из нас были не так уж довольны. Но потом мисс Грант… стала общей любимицей… и все девушки. Было приятно видеть их в городе. Говорю вам, теперь уже не будет так, как прежде.
— Нам будет недоставать вас всех, — сказала я.
— Времена меняются, я всегда говорю. Ничто не стоит на месте подолгу.
— Сейчас в городе не так много людей, — сказала я.
— Ну кому тут быть в это время года?
— Вы бы заметили посторонних, не так ли?
Я выжидательно смотрела на нее. Репутация мисс Стокер утверждала, что ей известно все, что происходит в городке.
— Сестры Брюер снова приехали в «Перья». Они были здесь в прошлом году. Им нравится останавливаться у нас на пути к своим кузенам, куда они каждый год ездят на Рождество. Они знают, что «Перьям» можно доверять. А там уж им как рады! Зимой не слишком много клиентов. Том Карыо говорил мне, что весной, летом и осенью работа идет прилично, а зимой никаких признаков жизни.
— Так что мисс Брюер сейчас единственные клиенты.
— Да. Им повезло, что хоть эти клиенты есть…
Это было двойное подтверждение. Если бы кто-то еще там останавливался, мисс Стокер знала бы.
И тем не менее, когда мне удалось от нее избавиться, я отправилась в «Три Пера» с подобающими сезону поздравлениями семье Карью. Они были мне рады и настояли на том, чтобы я выпила стаканчик сидра.
— Мы были ошеломлены, когда услышали, что мисс Грант продала Мэнор, — сказала миссис Карью. — Настоящий шок, правда, Том?
Том подтвердил:
— Даю слово, верно. Все обалдели, без дураков.
— Это было необходимо, — ответила я, а они вздохнули. Я спросила, как идут дела.
— Ковыляем потихоньку, — сказал Том. — У нас две клиентки… мисс Брюер. Они здесь уже раньше бывали.
— Да, я слышала от мисс Стокер. И только они?
— Да, только они.
Более убедительного ответа не могло быть.
— Ваш Джим, кажется, решил, что у нас может быть ваш друг…
— Мы просто подумали, что он может приехать сюда. Некто мистер Комптон.
— Может, он позже подъедет. Мы могли бы дать ему по-настоящему славную комнату, кабы так.
Вышла я из «Трех Перьев» совершенно безутешной. Я бродила по городу и потом вспомнила «Голову клячи». Ее вряд ли можно было назвать гостиницей, скорее маленькой харчевней, но там была комната или две, которые время от времени сдавались.
Я отправилась в «Голову клячи» и увидела Джо Брэккета, которого немного знала. Он приветствовал меня и сказал, как сожалеет о том, что я уеду. Я перешла прямо к делу и спросила, не снимал ли у него комнату мистер Комптон.
Он покачал головой.
— Только не здесь, мисс Грант. Может, в «Перьях»…
— Нет, — ответила я, — там он тоже не останавливался.
— А вы уверены, что он остановился в этом городке? Не представляю, где еще он мог бы быть. Разве у миссис Шавелл? Она время от времени сдает комнату… просто постель и завтрак. Да она уж неделю как слегла… Один из ее приступов.
Я попрощалась и повернула обратно к Мэнору. Возможно, там ждет весточка, думала я.
Однако сообщения не было.
Во второй половине дня я помогала девушкам украшать общую комнату, а вечером прибыла Дейзи Хетерингтон.
На меня Дейзи Хетерингтон сразу произвела сильное впечатление: худощавая угловатая женщина очень высокого роста. Должно быть, без туфель ее рост был не менее пяти футов десяти дюймов. Я и сама высокая, но рядом с ней казалась себе почти карлицей. У нее были очень ясные голубые как лед глаза и седые волосы, убранные в элегантную прическу. Бледный цвет лица и классические черты придавали ей сходство с мраморной статуей. В ней было что-то каменное, но было и благородство. Образцовая директриса, это я сразу поняла, поскольку немедленно внушает трепет и большое уважение. Она будет требовать самого лучшего, а находящиеся рядом будут это лучшее отдавать, зная, что меньшим она не удовлетворится.
Единственным диссонансом было ее имя. Дейзи
[1]
ассоциировалось со скромным маленьким цветком, спрятанным в траве. Ей следовало бы иметь королевское имя: Елизавета, Александра, Элеонора или Виктория.
Никто не мог быть меньше похож на тетю Пэтти, которая в ее присутствии становилась еще более круглой, более добродушно-веселой, более фривольно-милой.
Тетя Пэтти прислала в мою комнату одну из горничных, чтобы сообщить о том, что Дейзи Хетерингтон только что прибыла и перед обедом они устроились в гостиной. Не присоединюсь ли я к ним?
Я спустилась. Помню, что на мне было синее бархатное платье с жабо у шеи. Я уложила свои густые прямые каштановые волосы в высокую прическу, чтобы добавить себе роста и, как я надеялась, достоинства. Я чувствовала, что в присутствии мисс Хетерингтон мне понадобится все самоуважение, какое только я сумею призвать, и взглянула на себя в зеркало. Я никоим образом не красавица. Мои светло-карие глаза расставлены немного шире, чем хотелось бы; рот великоват, лоб слишком высок, чтобы быть модным; нос — как говаривала Моник, «любопытный», то есть слегка вздернутый, — добавляет оттенок юмора серьезному во всех других отношениях лицу. Я пыталась понять, почему Эдвард Комптон, казалось, больше интересовался мной, в то время как Моник была хорошенькой, а Лидия чрезвычайно привлекательной. Фрида выглядела несколько сурово, но в ней была трогательная прямота. Я разделяла с ними свежесть юности, однако, несомненно, не была самой привлекательной из четверых. Казалось странным, что Эдвард Комптон выбрал меня. Разумеется, конечно, если наши встречи не были случайными. Случайной была встреча в лесу и на пароходе, но ведь он предпринял усилие, чтобы приехать в Кантертон, и это, вероятно, чтобы увидеться со мной. Но тогда зачем он пообещал прийти к чаю и не явился?
Было только одно объяснение. После встречи в лесу он забыл обо мне, пока не увидел на пароме. В Кантертоне он остановился. Проезжая мимо, вспомнил, что я там живу. Мы встретились нечаянно и, возможно, я вынудила его принять приглашение, поставив в положение, когда было бы невежливо отказаться. Однако он передумал и потихоньку ускользнул.
