— Да, сэр. Да, сэр Джейсон. Я как раз это и делаю…
— Так пошевеливайся.
Эммет соскочил на землю, мы двинулись назад и наконец вернулись к широкой дороге.
Карета резким аллюром вырвалась вперед, и, проезжая мимо, кучер торжествующе ухмыльнулся Эммету. Я попыталась разглядеть мужчину в карете, но его не было видно.
Похоронный колокол снова зазвонил.
— Он только что похоронил жену, — сказал Эммет.
— Так значит это сам сэр Джейсон. Он показался несколько холеричным.
— Что это, мисс?
— Он показался немного раздражительным.
— О, сквайр не любит, когда ему что-нибудь поперек дороги становится… вроде его бедной леди. Есть такие, что говорят, она ему мешала. Но я говорю не по делу. Только есть вещи, о каких люди не помалкивают. Да и с чего бы?
Мы быстро ехали по аллее.
— Не хочу еще кого встретить, — сказал Эммет. — Не то, чтобы я во второй раз сдавал назад… Только из-за сквайра. Да мы вряд ли его снова встретим, верно?
Мы продвигались рысцой, а тем временем он делал замечания, которые не слишком меня интересовали, потому что мысли мои были со сквайром и леди, которая была ему поперек дороги и по которой уныло звонил колокол.
— Если вы посмотрите, когда мы обогнем этот поворот, мисс, вы бросите первый взгляд на Аббатство, — сказал мне Эммет.
Я насторожилась… ждала.
Оно лежало передо мной, величественное, импозантное трагичное — оболочка, заключающая былую славу. Я видела, как солнце просвечивает сквозь большие арки, открытые небу.
— Это оно, — сказал Эммет, указывая хлыстом. — Ничего себе вид, как? Несмотря на то, что всего лишь старые развалины… кроме той части, что не развалилась. Что ж, кажись, люди наше Аббатство ценят. Не дают его трогать. Хорошо, что они свое строительство в прошлые дни доделали.
Я от изумления потеряла дар речи. Воистину это был великолепный вид. Дальше к холмам деревья распустили почки; солнце сверкало в речушке, извивающейся по лугу.
— Гляньте направо от башни, мисс, и увидите рыбные пруды. Это где монахи, бывало, ловили свой ужин.
— Это чудесно. Я не представляла ничего столь… впечатляющего.
— Есть люди, которые после заката не подойдут к этому месту. Мисс Хетерингтон, она не любит, чтоб мы это говорили, но так и есть. Она думает, это напугает молодых леди, так что они попросят, чтоб их забрали домой. Но я скажу, есть некоторые, кто слышит в определенное время по ночам колокола… и монахи поют.
— В это вполне можно поверить.
— Вы видите его при солнечном свете, мисс. Вам надо его увидеть при свете луны… или еще лучше, когда путь освещают только несколько звезд.
— Полагаю, я увижу, — сказала я. Мы приближались.
— В школе будет достаточно удобно, мисс. Вряд ли вы будете чувствовать, где вы. Мисс Хетерингтон, она чудеса сделала. Внутри все точь-в-точь как школа… А услышите, как все эти молоденькие леди вместе смеются, ну и забудете об этих всех давно мертвых монахах.
Двуколка остановилась во дворе. Эммет соскочил и помог спуститься мне.
— Я займусь вашими вещами, мисс, — сказал он. Я стояла перед дверью в серой каменной стене. Эммет позвонил, и девушка в униформе тотчас отворила дверь.
— Входите, мисс Грант. Это же мисс Грант, верно? Мисс Хетерингтон сказала, что в сей же момент, как прибудете, сразу к ней отвести. Она как раз чай пьет.
Я оказалась в большом холле со сводчатым потолком. Это было похоже на монастырь; в воздухе держался холод, который я сразу отметила после теплого солнца снаружи.
— Хорошо доехали, мисс? — спросила девушка. — Кажется, поезд пришел вовремя.
— Очень хорошо, спасибо.
— Другие учительницы еще пока не приехали. Они завтра будут, а потом и все молодые леди… — Она повернулась ко мне: — Сюда, мисс. Осторожно. Эти лестницы могут быть опасными. Если поскользнетесь на узком месте… особо ежели когда вниз идете, можете остаться калекой. Держитесь за эту веревку. Это вроде перила. Так оно было у монахов, так что и нам приходится.
— Это старинное здание.
— Построено на развалинах, мисс. Мы все время это слышим… как мы должны это ценить и всякое такое, потому как у монахов так оно было. Сама я уж лучше бы деревянные перила предпочла.
Мы вошли в длинный коридор со сводчатым потолком, как в холле, и с дверями по обеим сторонам.
— Сюда, мисс.
Девушка постучала в дверь, и голос, который я сразу узнала, голос Дейзи Хетерингтон, произнес:
— Войдите. А, вот и вы.
Дейзи Хетерингтон встала. Она была выше, чем мне запомнилось; и здесь, в этих стенах, она больше, чем когда бы То ни было, выглядела изваянной из камня.
— Так приятно видеть вас. Вы, должно быть, устали от путешествия. Грейс, принеси еще чашку и кипятку. Сначала вы выпьете чаю — он только что заварен — затем увидите свою комнату. Надеюсь, поездка была хорошей. Вы точно вовремя.
— Поезд прибыл без опоздания.
— Снимайте пальто. Вот так. И садитесь. Я рада видеть вас, Корделия. Однако я буду звать вас мисс Грант, за исключением тех моментов, когда мы будем наедине. Не хочу, чтобы были какие-нибудь различия.
— Нет, конечно нет.
— Полагаю, Аббатство вас поразило.
— Очень. Хотя пока я видела мало. Но оно воистину ошеломительно.
— Я знаю, какое впечатление оно производит. Мы, живущие среди этих древних камней, боюсь, склонны забывать их значение.
— Это, несомненно, чудесная обстановка.
— Я так считаю. Она делает нас другими. Я думаю, жизнь в таком месте дает девушкам понимание прошлого. У нас всегда хорошо усваивают историю. А вот и кипяток. Позвольте вам налить. Вы пьете со сливками или с сахаром?
— Ни то, ни другое, спасибо.
— Вы не похожи на свою тетю. Она всегда шокирует меня количеством сахара, который кладет в свой чай.
— Она любит все сладкое.
— Во вред себе.
— Она счастлива такая, как есть, и умудряется сделать счастливыми близких.
— Ах, Пэшенс. Что ж, вот вы и здесь. Я сама вам после чая все покажу… пока не стемнело. Мне нравится все здешнее показывать людям в первый раз. Я при этом торжествую. Уверена, это воистину уникально. То, что эти елизаветинские строители сумели возвести из руин, — чудо. Я всегда говорю, что нам следовало бы называться Фениксом.
— Какая это часть монастыря?
— Это дом капитула, дортуар монахов и послушников, их библиотека, кухни и лазарет. Эта часть была оставлена почти нетронутой, когда пришли мародеры. Только башни и часовни были так ужасно истерзаны.
