Женщина, которую посыльный увидел, вероятно, была миссис Кавердейл, у которой был маленький ребенок, и было вполне естественно, что она стояла в дверях со своим малышом на руках.
Однако миссис Бэддикомб не была намерена принимать такое простое объяснение.
— Бедняга Том! Его прямо как громом поразило. Говорит, волосы дыбом встали. Ее окружал туманный свет, а руки она держала так, словно звала на помощь.
— Надеюсь, она не уронила ребенка, — сказала я. — И почему же Том не пошел ей помочь или хотя бы узнать, чего она хочет?
— Как же, Господь с вами, мисс Грант, разве вы никогда не сталкивались лицом к лицу с тем, что неестественно?
— Нет, — созналась я.
— Кабы встречались, так поняли бы. Бедняга Том, он просто подхлестнул лошадь и убрался как можно быстрее.
— Но Кавердейлы уже въехали, не так ли?
— Вот и нет. И уж может теперь и не захотят, вовсе.
— Миссис Бэддикомб, что вы хотите сказать?
— Ну, она же и правда довольно внезапно уехала, верно?
— Миссис Бэддикомб, — серьезно сказала я. — Вам следовало бы быть осторожнее.
Она выпрямилась и с подозрением взглянула на меня.
— Осторожнее? Мне? Разве я не всегда осторожна?
— Хотела бы я знать, на что вы намекаете.
— Ясно, как нос на лице, мисс. Она приезжает сюда… а потом больше не нужна… она исчезает.
— Не нужна?
Миссис Бэддикомб хмыкнула.
— Я умею читать между строк, — сказала она.
— И сочинять сценарий, — сердито добавила я. Она тупо уставилась на меня.
— До свидания, миссис Бэддикомб, — сказала я.
Меня трясло, когда я остановилась за дверью лавки. Я думала о том, как глупо поступила. Теперь я отрезана от информации, которую она могла предложить; и хотя половина ее могла быть фальшивой, мне хотелось знать, о чем говорят.
Вся глубина моей глупости стала очевидной, когда Эйлин Экклз встретила меня в согревательной и сказала:
— Вас вовлекают в драмы Колби, Корделия. Сивилла с почты шепнула мне, что вы «втюрились» в сэра Джейсона Веррингера, а она уже давно знает, что он на вас глаз положил, и не смешно ли, что бедная миссис Мартиндейл, надежды которой так высоко летали, словно по колдовству исчезает, когда больше не нужна.
— Какая чушь! — сказала я, отчаянно покраснев.
— Беда такого рода разговоров в том, что зачастую в них есть элемент правды. Я точно думаю, что сладострастный сэр Джей положил на вас глаз, и нет сомнений в том, что одно время миссис Мартиндейл была его очень близким другом. Так-то. На сей тончайшей основе миссис Б. ткет свои фантазии. Чепуха, да, но основанная на некоторых фактах, и D этом есть опасность.
— Вы предупреждаете меня? — спросила я. Она склонила голову набок и посмотрела на меня с напускной серьезностью.
— Вам лучше знать, чего вы хотите, — сказала она. — Все, что я могу сказать, у него своеобразная репутация. Были слухи о смерти его жены. Теперь пошли слухи об исчезновении, как они это называют, его подружки. Слухи липнут к нему, а в нашей профессии слухи могут погубить карьеру. Я бы советовала… но полагаю, вы не хуже меня знаете, что совет — это нечто, что дается бесплатно и принимается, только если совпадает с наклонностями рецепиента. Я бы держалась от него подальше, а после летних каникул слухи могут заглохнуть.
Я с любовью взглянула на Эйлин. Она была хорошим другом и разумной женщиной. Мне хотелось сказать ей, что я не нуждаюсь в предупреждениях. Я решила никогда больше не оставаться с Джейсоном Веррингером наедине.
Мисс Хетерингтон вызвала меня в свой кабинет. Она была так встревожена, что не могла полностью это скрыть и не дотягивала до своего обычно невозмутимого образа.
— Постыдное происшествие! — сказала она. — Я послала за вами, Корделия, потому что Тереза под вашим особым покровительством.
— Тереза! Что она сделала?
— Она набросилась на другую девушку.
— Набросилась!
— Действительно. Буквально напала.
— Какую девушку? Почему?
— Девушка, о которой идет речь — Шарлотта Маккей. Причину ни одна из них не называет. Полагаю, это какой-то пустячный спор, но чтобы одна из моих учениц дошла до применения насилия…
— Я не верю, что Тереза могла это сделать. Она очень мягкая по характеру.
— В последнее время она была больше уверена в себе. Она бросила в Шарлотту Маккей туфлей, и попала в голову над виском. Там довольно глубокий порез. Девушки испугались, когда увидели кровь, и позвали мисс Паркер, которая как раз проходила мимо.
— Где они теперь?
— Шарлотта прилегла. К счастью, глаз не задет. Одному Небу известно, какой вред мог быть причинен. Как вышло, это всего лишь порез. Тереза заперта в карцере для наказанных. Я приму решение о ее наказании позже. Но что меня шокирует, так это то, что подобное поведение могло иметь место здесь. Я только надеюсь, что родители об этом не услышат.
— Мне пойти навестить Терезу?
— Она сильно дуется и отказывается говорить что бы то ни было. Она сидит там с плотно сжатыми губами, и заметила только, что Шарлотта это заслужила.
— Конечно, Шарлотта очень раздражающая девушка. Характер у нее не из лучших, и я знаю, что в прошлом она часто дразнила Терезу.
— Девочка никогда на нее не набрасывалась.
— Нет…
— В ней гораздо больше смелости, чем раньше, и я полагала, что это хорошо. Теперь… я не так в этом уверена. Да, сходите к ней и попытайтесь узнать причину этого необычайного и неприемлемого поведения.
Я отперла дверь карцера. Это была кельеподобная комнатушка, которую братья-миряне использовали как кладовку. В ней было три письменных стола, обеденный стол и стул. Девушек отсылали сюда делать устные или письменные уроки, а использовалась она только когда нарушение считалось более чем пустяковым.
Тереза сидела за одним из письменных столов.
— Тереза! — воскликнула я.
Она неуверенно встала и чуть ли не с вызовом посмотрела на меня.
— Расскажи мне все, — сказала я. — Я уверена, что есть объяснение.
— Я ненавижу Шарлотту Маккей, — сказала она.
— На самом деле это не так. Просто большую часть времени она ведет себя, как глупая заносчивая девчонка.
— Я ненавижу ее, — сказала она. — Она злая.
— Расскажи мне точно, что произошло.
Она молчала.
— Мисс Хетерингтон требует объяснений, ты же знаешь.
Она продолжала молчать.
— Должна ведь быть причина. Может быть, это был какой-нибудь пустяк, и ты вспомнила все накопившиеся в прошлом обиды? Это была последняя капля?
