— Я так думаю, она тут копит денежки, чтобы замуж выйти. Все кому-то пишет… Мужчине. Я видела имя на конверте, когда она марку наклеивала. Мистер Кто-то Такое… мне не очень было видно. Ну, это непросто, когда вверх тормашками. Я ей сказала вроде в шутку: «О, еще одно любовное письмо?» А она только улыбнулась и ничего не стала говорить. Как подумаешь, сколько она сюда приходит и болтает… Только некоторые о себе помалкивают, хотя вполне готовы поговорить о других. Но я-то знаю, что там кто-то есть. Она ему все время пишет. И, похоже, он на месте не очень-то сидит… Иногда это одна страна, иногда другая. Мне приходится смотреть, сколько марка стоит. Франция… Германия… Австрия… Швейцария… все эти места. В последний раз это была Австрия.
— Может быть, у нее любовники во всех этих местах, — сказала я.
— Нет, тот же самый… Это я могу видеть. Иногда она берет марки и наклеивает их на прилавке. Тогда я в темноте.
— Как нехорошо с ее стороны.
— Что ж, это жизнь, так ведь? Скоро вы домой поедете, я так понимаю. Хорошо вам.
Я купила марки и вышла.
Мне всегда казалось, что в этом ее ненормальном любопытстве было нечто зловещее. Это надо же додуматься проверять марки, которые люди покупают, и не только гадать об адресатах, но и обсуждать их с любым, кто зайдет в лавку!
К концу ноября начался снегопад.
— В этих краях похваляются тем, что видят снег лишь раз в семнадцать лет, — комментировала Эйлин. — И вот два года подряд. Должно быть, мы приближаемся к следующему ледниковому периоду.
Девушки этому радовались. Их веселило то, что они оказались отрезанными на несколько дней. Из наших окон развалины выглядели как нечто из фантастического мира — эфемерное и утонченно прекрасное.
— Хоть бы ветер стих, — сказала я. — Когда он дует с севера, он производит странные ноющие звуки, как страждущие души.
Эйлин сказала:
— Должно быть все эти монахи встают из протеста против Генриха, который разрушил их Аббатство.
— Это не основание для того, чтобы они нам жаловались, — указала я.
— Они жалуются на несправедливость мира, — возразила Эйлин. — Учтите, мы все иногда чувствуем то же самое.
— О Эйлин, вы кажетесь достаточно довольной.
— Буду, когда разъедемся на Рождество. Только представьте это блаженство. Никаких попыток сделать Рейнольдсов из людей, которые не могут провести прямую линию. Единственная, у которой есть капелька таланта, это Юджини Веррингер, хотя Тереза Херст тоже делает успехи. Никаких шекспировских персонажей. Наша Сара Симпсон скорее похожа на забойщика свиней, чем на блестящего молодого адвоката. Было большой ошибкой дать ей роль Порции.
— У нее две младших сестры, кандидатки в Академию, — указала я. — Не забывайте, родители приедут на безукоризненное представление.
— Кто знает, этого может оказаться достаточно, чтобы их навсегда отвадить. Должна сказать, Шарлотта довольно приличный Ромео. Она вполне хорошая актриса, эта девчонка. Не думаю, что Юджини подходит для Джульетты, но бедняга осталась без сестры. Интересно, как бы сэру Генри Ирвингу понравилось подбирать актеров по принципам Дейзи?
— О Эйлин, это же всего лишь школьная постановка! Эйлин изобразила напускное отчаяние.
— Как можно ожидать, чтобы я произвела шедевр, когда вы, мои коллеги, в этой безнадежной затее видите лишь школьную постановку!
Так все и шло. Встречи в согревательной были хорошей возможностью расслабиться, а Эйлин всегда была забавна. Не было никого, кто не предвкушал бы рождественских каникул с удовольствием.
Было начало декабря. Холод продолжал держаться, хотя мы могли выходить наружу. Мисс Хетерингтон позволила съезжать по пологому склону на санках, и девушки получали от этого огромное удовольствие. Садовники смастерили побольше санок, чтобы больше желающих могли кататься одновременно.
И вот однажды ночью меня разбудили. На сей раз это была Юджини.
— Мисс Грант, мисс Грант, — трясла она меня. — Проснитесь. Шарлотта. Она больна… точно как я была.
Я поспешно надела свой халат и шлепанцы и прошла в их комнату.
Это было хуже, чем приступы Юджини. Шарлотта корчилась от боли; ей было очень плохо, и лицо было одного цвета с простынями. Я сказала:
— Немедленно приведите мисс Хетерингтон.
Дейзи пришла, и я видела, что даже она встревожилась. У Юджини могла быть какая-то слабость, но когда заболела другая девушка, дело приняло серьезный оборот.
— Мы сейчас же вызовем доктора, — сказала она. — Идите на конюшню и посмотрите, не найдете ли Тома Ролта. Пошлите его немедленно. Сначала наденьте что-нибудь теплое. Мы не хотим, чтобы вы слегли с пневмонией.
Я спешно натянула сапоги и плащ и выскочила наружу, шаги мои заскрипели на снегу, ветер развевал волосы, бросая их в лицо. Я нашла Тома Ролта, который жил над конюшней. Он был недоволен тем, что его вызывают, и ему потребовалось какое-то время, чтобы подготовить двуколку. Он взял ее, потому что, как он сказал, в ней он сможет привезти доктора с собой.
Так он и сделал, но прежде, чем он вернулся, прошло полтора часа с того момента, как Юджини разбудила меня, и к тому времени Шарлотте стало немного лучше. Казалось, боль прошла, и она лежала в своей постели бледная и тихая.
Доктор был несколько сварлив из-за того, что его вытащили из постели по поводу того, что он считал еще одной коликой. Сначала он думал, что это его к Юджини вызывают и был удивлен, увидев другую девушку.
— Это то же заболевание, — сказал он. — Должно быть, здесь есть что-то вредное для девушек.
— Я могу вас уверить, доктор, — сказала Дейзи с намеком на праведный гнев, — что в этой школе нет ничего, что могло бы повредить им.
— Что-то они такое получают. Видите, симптомы те же, мисс Хетерингтон. Что-то их отравляет и, естественно, они это отторгают.
— Отравляет их! Никогда не слышала ничего подобного! Все, что мы здесь едим, — самое лучшее. Мы сами выращиваем свою пищу. Вы можете спросить у садовников.
— Сейчас много новых идей, мисс Хетерингтон. Есть вещества, которые отравляют одних, но не других. Похоже, эти две девушки отторгают что-то из еды.
— Приступ Шарлотты тяжелей, чем у Юджини.
— Возможно, у нее нет такой сопротивляемости. Эта девушка очень слаба. Ей придется с неделю полежать.
— О Господи, как неудачно. Нам придется искать нового Ромео.
Я не смогла сдержать улыбку, хотя и была огорчена тем, что Шарлотта так сильно болела. Небесам известно, она была испытанием для меня, но сейчас выглядела так трогательно, лишь тень бывшей высокомерной девушки.
— Ее следует осторожно кормить, пока она будет поправляться, — сказал доктор. — Только легкая диета. Вареная рыба, молочные пудинги…
