Новогвинейские отвратительные на вкус, но ярко окрашенные птицы подобны гусеницам Дарвина и Уоллеса, яркая окраска которых служила предостережением: «Не ешь меня, я невкусная». Ни Дарвин, ни Уоллес даже предположить не могли, что это справедливо и для птиц, главным образом потому, что многие птицы – утки, вальдшнепы, даже жаворонки и дрозды, – кажутся нам чрезвычайно вкусными.
Открытие Джека Дамбакера убедительно продемонстрировало, что птицы могут быть невкусными и что их отвратительный вкус ассоциируется с ярким оперением. Однако этот случай нельзя назвать беспрецедентным, так как пятьюдесятью годами ранее та же тема для исследований была особенно актуальна.
В октябре 1941 года зоолог из Кембриджа Хью Котт (1900–1987) служил в британских вооруженных силах в Египте. Получив недельный отпуск, он готовил подстреленных им птиц в качестве образцов для музея. При этом он заметил нечто необычное. Под столом, на котором он работал, лежали тушки малой горлицы и малого пегого зимородка. Шершни слетелись к горлице, но не обращали внимания на зимородка, лежащего рядом. Горлица имела защитную неброскую окраску, а зимородок – яркую, в черно-белых пятнах. Это навело Котта на мысль. Окрас животных интересовал его и раньше, за год до описываемых событий вышла его книга «Окраска животных» (Animal Colouration), ныне считающаяся классическим трудом
[193]. Как позднее говорил Котт, случайно увиденные им шершни стали «наглядным примером тому, как случай и совершенно неожиданное наблюдение могут привести к появлению плодотворной и малоизученной гипотезы»
[194].
В то время предположение, что яркое оперение птиц может служить им для защиты от потенциальных хищников, было совершенно новым, и в последующие двадцать лет Котт неустанно проверял и разрабатывал его. С шершнями, кошками и людьми в качестве «дегустаторов», пользуясь также отчетами своих товарищей, которым случалось есть птиц, Котт оценил вкусовые качества таких разнообразных видов, как гоацин, дубонос, удод и домовый воробей. Он пришел к выводу, что по-настоящему вкусные птицы, такие как вальдшнеп, тетерев и голубь, тускло или неприметно окрашены, а виды, отвратительные на вкус, имеют более яркую предостерегающую окраску. Это открытие привело к публикации в 1945 году статьи в журнале Nature
[195].
Однако исследование Котта изобилует пробелами. Справедливости ради следует заметить, что отчасти проблему представляет то, что характер научных исследований существенно изменился с 1940-х годов, и методы Котта, в лучшем случае своеобразные, по сегодняшним меркам просто неприемлемы. К примеру, оценивая яркость оперения птиц, Котт отбирал только самок, игнорируя (за неудобство?) тот факт, что самки и самцы зачастую выглядят совершенно по-разному. Он предположил (но так и не проверил это предположение), что на вкус самки и самцы одинаковы. Кроме того, Котт пробовал только мясо, вдобавок термически обработанное, – в отличие от Дамбакера, который хоть и случайно, но все же попробовал на вкус перья питоху, а ведь именно они должны первыми попадать в рот хищника. Как мы уже убедились, чувства человека не обязательно оказываются удачным критерием для оценки чувств птицы, поэтому тот вкус, который нам кажется плохим, не будет таковым для хищной птицы или змеи. Кроме того, нам известно, что некоторые осведомители Котта были ненадежными, и это еще мягко сказано
[196].
Маловероятно, что кто-нибудь повторит исследования Котта, придерживаясь более строгой методологии, но, с моей точки зрения, вопрос о связи яркости оперения и съедобности птиц остается в целом открытым. Поскольку есть весомые свидетельства тому, что яркое оперение играет важную роль в выборе птицами партнера, любую повторную оценку окраса и отвратительного вкуса следует также принять во внимание. С другой стороны, нам уже известно, что по крайней мере некоторые птицы обладают развитым чувством вкуса и учатся на его основании отказываться от употребления в пищу некоторых насекомых. В принципе, было бы не настолько трудно провести простые поведенческие тесты и выяснить, действительно ли некоторые птицы кажутся отвратительными на вкус их естественным врагам. Например, можно дать какой-нибудь содержащейся в неволе новогвинейской хищной птице кусок мяса (достаточный, чтобы проверить ее реакцию, не подвергая птицу риску), завернутый в перья питоху, и посмотреть, как хищник отреагирует на них.
В завершение этой главы подтвердим, что птицы действительно различают вкус. Эта способность не относится к числу очевидных, поэтому она недостаточно исследована, но тем не менее она у птиц есть. Наши знания о том, у каких птиц имеется чувство вкуса, все еще ограниченны, и было бы чудесно, если бы кто-нибудь предпринял по-настоящему всеобъемлющее исследование, возможно с применением технологий сканирования головного мозга как способа быстрого исследования большого количества видов. Да, некоторых читателей может раздосадовать отсутствие у нас достаточных знаний о том, чувствуют птицы вкус или нет, но как исследователь я расцениваю это обстоятельство как благоприятное. Эта сфера деятельности полностью открыта, возможности сделать здесь поразительные открытия безграничны!
5
Обоняние
Есть несколько вещей в сфере орнитологии, которые обычно приписывают инстинктам, за неимением лучшего названия, но которые представляют собой значительную долю птичьего образа жизни. Все они порой кажутся непостижимыми, но наибольшее затруднение связано со способностью чувствовать запахи, которую признают одни и отрицают другие.
Джон Гёрни. О чувстве обоняния у птиц (On the sense of smell possessed by birds)
Бурый киви. На миниатюрах (слева направо): кончик клюва (вид сбоку) с многочисленными углублениями, содержащими чувствительные нервные окончания, и ноздрёй (большое отверстие); поперечное сечение верхней части клюва со сложной областью носа; мозг киви (клюв должен быть слева) с огромной обонятельной луковицей (затемнена)
