То ли интимная атмосфера кинозала таким странным образом действовала на Виту, то ли ещё что-то. Она потом не сможет вспомнить. Ей надо было сразу воспротивиться, сказать, чтобы Роман немедленно поднимался, перестал её трогать, дурить. Ни к чему. Что она не поведется на его уловки, но Вита упорно молчала.
Смотрела на Багровского. На его темные короткие волосы, на смуглую кожу, на легкую щетину на скулах и подбородке.
- Вита, милая, - мужская рука заскользила от её лодыжки кверху, пробираясь к колену, под платьем. Вита, как выброшенная на берег рыба, открыла рот, намереваясь втянуть в себя хотя бы жалкий глоток воздуха, а у неё ничего не получалось.
Широкая рука с легкой шероховатостью будоражила и распространяла вокруг себя феерическое тепло, непривычное, выбивающее Виту из зоны комфорта, лишая возможности говорить и двигаться.
Между тем, ладонь добралась до её колена и двинулась к внутренней стороне бедра. Сам же Роман подтянул тело и теперь находился максимально близко к ней.
- Девочка моя, да что же ты делаешь со мной… Ты хотя бы понимаешь, как на меня действуешь, Вита? А? Ни хера не понимаешь. Абсолютно, - рука сильнее вдавилась в кожу бедра. - Дай мне себя, моя хорошая, дай…
- Что…
Выдохнула Вита, абсолютно не готовая ни услышать что-то подобное, ни почувствовать жадные мужские руки на своих ногах.
Но больше всего её поразило выражение лица Багровского. Если отбросить в сторону их личную неприязнь, вражду, целый ворох непонимания, Вита сказала бы, что ему больно. Что он страдает, испытывая непонятные для неё муки. Ему тяжело. Но отчего?
Догадка настолько ошарашила Виталину, она настолько выбивалась из привычного восприятия девушки, что в неё сложно было поверить.
Неужели Роман сейчас находится в таком состоянии, потому что не имеет возможности… касаться ее?
Бред.
Вита даже попыталась мотнуть головой, прогоняя наваждение. Не получилось.
- Я хочу тебя потрогать. Немного, - в подтверждении своих слов Багровский снова погладил её бедро, распространяя тепло и сумасшедшие искры. – Не пугайся, не отталкивай меня. Я не сделаю тебе ничего плохого, Вита. Просто пусти меня к себе…
Он дышал рвано, говорил так, словно каждое слово ему давалось с трудом, он выталкивал их из себя. Вита, того не замечая, сильнее вцепилась в подлокотники.
- Я не сделаю тебе ничего плохого. Не пугайся, пожалуйста… И не отталкивай меня… Я с ума по тебе схожу, девочка.
Его рука сдвинулась и снова устремилась выше.
И ещё выше.
Вита интуитивно попыталась сдвинуть колени, оборвав доступ к телу, но не получилось. На пути возникла преграда в виде второй руки.
- Рома, - она хотела податься вперед, остановить его. Нельзя допускать, чтобы он трогал её! В голове зазвенел предупреждающий колокольчик, но, как оказалось, с запозданием. Вита не видела, на что нажал Багровский, но её кресло неожиданно пришло в движение. Спинка плавно начала опускаться, а подставка, предназначенная для ног, напротив, приподниматься. Вита охнула, растерялась, и её растерянности хватило Багровскому, чтобы тот перешёл к более решительным действиям.
Одновременно задрал подол платья Виты. Тогда-то она и пожалела, что не надела колготы. Роман припал губами к обнаженному колену девушки, сразу же прокладывая влажную дорожку выше. Туда, где уже находилась наглая рука.
Вита задохнулась от возмущения, дернулась, чтобы оторвать Романа от себя, и не успела на какие-то доли мгновений.
Большая, широкая ладонь накрыла её лоно.
Вита замерла, упираясь локтями в подлокотники, с широко распахнутыми глазами, не веря до конца в происходящее, что здесь и сейчас, в пустом зрительном зале, главное действо происходило не на экране, а именно с ней.
Вид Багровского, что не спешил вставать с корточек, продолжал поражать. А его темноволосая голова, оказавшаяся между её раздвинутых ног, выводила на новый уровень эмоций. Внутри всё дрожало, рвалось, куда-то устремляясь. В голове появился легкий туман, поволока, через которую не представлялось возможности пробраться. Ничего подобного Вита не ожидала и не была готова.
Его слова, если в них была хоть капля правды, опрокидывали навзничь. Где-то на задворках сознания билась, трепыхалась мысль, за которую Вита никак не могла уцепиться. Она предоставляла собой гигантскую значимость, но губы Романа рушили всё.
И рука, что гладила лоно Виты, через трусики, не пытаясь отодвинуть край.
Хватало и этого.
Виту обжигали поцелуи мужчины. Факт неприятный, до конца не осознанный. То ли полумрак зала, то ли ещё что-то непонятное, идущее изнутри неё самой, повлияли на девушку.
Она не стала его отталкивать.
Потом наверняка пожалеет. Будет корить себя за малодушие, но Бог ты мой, как же хотелось чего-то нового, что было у всех девушек, и не было у неё. Волнения, прерывистого дыхания, первого интимного прикосновения.
И ещё, как наваждение, смешавшееся с тайфуном – взгляд Романа, которым он смотрел на неё.
Вита закрыла глаза. Она только немного… Чуть-чуть. Попробует, а потом оборвет Багровского.
Мысли плыли, растворялись в сознании. Всё сконцентрировалось, побежало нервными ручейками вниз, туда, где наглые губы продолжили путешествие, а пальцы надавливали на ткань трусиков, намекая, что они жаждут разорвать, снять их.
И когда большой палец отодвинул край кружевной ткани, Вита ахнула и сильнее зажмурила глаза. Хотелось распахнуть, но как же было страшно! Сердце истошно билось в груди, едва ли не скатываясь к животу. В ногах появилась слабость, и между тем в тех местах, где прикасались или прошлись губы Ромы, кожа пылала, словно не губами трогали, а подносили огонь. К такому Вита не была готова.
Неужели прикосновения мужчины могут быть настолько приятными? Вот, о чем говорили девчонки?
Вита ахнула, когда палец пробрался за трусики и пока лишь осторожно дотронулся до складочек. Девушка не выдержала и распахнула глаза, подалась вперед, чтобы в следующую секунду откинуться назад. Темноволосая макушка Багровского, находящаяся между раскинутых ног Виты – это картина выше её понимания.
Он… что он собирается делать?..
Когда Роман добрался губами до края трусиков, незаметно раздвигая ее ноги всё шире, Вита не выдержала и жалобно простонала:
- Нет…
Она вскинула руку, чтобы оттолкнуть мужчину, уперлась в плечо, надавила и не смогла сдвинуть его с места.
- Поздно, моя хорошая. Да я только тебя попробую, - в полумраке кинозала темные глаза Багровского горели диким первозданным огнем. Вита смотрела на его лицо сверху, а ей казалось, что он не на корточках перед ней, что, наоборот, везде. Оседает на её коже, проникает в кровь, легкие.
Такого не должно быть! Не должно…
