Представ перед присяжными со своим заключительным словом, адвокат сделал громкое заявление: предположительная жертва найдена. Она здесь, в здании суда. Он попросил присяжных обратить взоры на вход в зал заседаний. С минуты на минуту она войдет и тем самым докажет невиновность ответчика. Предвкушая, присяжные повернулись к дверям в зал. Прошло несколько секунд, но никто не вошел. Тут адвокат с большой помпой произнес, что, к сожалению, женщина не нашлась – но раз присяжные все-таки согласились посмотреть, в глубине души у них имеются разумные сомнения, а потому им следует голосовать за оправдательный приговор. Блестящий пример того, как ум адвоката отступил от привычного последовательного подхода и двинулся по новому пути. К сожалению для подзащитного, адвокат не предупредил его об этой уловке. В результате ответчик, не имевший никаких сомнений, что его жена мертва, не повернулся вместе со всеми ко входу в зал. Прокурор в своей речи указал на это, и приговор прозвучал обвинительный.
Загадки пошаговым методом не решаются – и мир Гарри Поттера Дж. К. Роулинг изобрела не так, и Честер Карлсон придумал копировальную машину иначе. Именно безнадзорное мышление снизу вверх обеспечивает нам внезапные озарения и новые способы видеть ту или иную ситуацию и тем самым приводит к таким вот победам.
В Главе 4 мы еще вернемся к разнице между мышлением снизу вверх и сверху вниз, а также между компьютером и мозгом и рассмотрим детальнее роль этой разницы в процессах эластичного мышления, на которое человеческий мозг способен, а компьютер – нет. Но сперва, в следующей главе, мы зададимся вопросом, почему мозг вообще берется думать. Компьютер производит расчеты, потому что его кто-то включает и щелкает мышкой там и сям. А как включаются наши мозги?
3
Зачем мы думаем?
Желание и одержимость
В 1994 году Пэт Дарси
[50] был сорок один год, когда она заметила странную боль у себя в правой руке
[51]. Затем у нее развился небольшой тремор, после чего стало понятно, что это не просто хроническая мышечная боль. У нее диагностировали болезнь Паркинсона. Она возникает при отмирании нейронов в той части мозга, которая управляет движениями тела. Нам неизвестно, отчего нейроны отмирают, хотя в мертвых нейронах выявлено накопление определенного белка. Попадание в организм пестицидов увеличивает риск болезни Паркинсона, а вот курение, как ни парадоксально, уменьшает его.
У пациентов, страдающих этой болезнью, даже если они способны пожелать двинуть рукой или ногой, тело на эти желания не откликается. Бывает, у таких пациентов делается невнятной речь, нарушается равновесие, конечности теряют гибкость, в них может возникать боль или онемение – и они начинают трястись. Возвращать к жизни мертвые нейроны мы не умеем, как не умеем и заставить тело отращивать новые.
Отмирающие клетки – так называемые дофаминовые нейроны, клеточные фабрики по производству дофамина, далее используемого как нейромедиатор для передачи сигналов другим нервным клеткам. Дофаминовые нейроны располагаются в стволе мозга на верху позвоночника, в той части примитивного среднего мозга, какая именуется substantia nigra: она занята подбором физического действия – начала движения, например, – необходимого в ответ на те или иные внешние обстоятельства. Substantia nigra – это на латыни, и смотрится страсть как серьезно. На латыни и фраза «Сотрудники обязаны мыть руки» тоже показалась бы очень серьезной. Но пусть substantia nigra и кажется чем-то из папской речи на пасхальной мессе, значение у этих слов обыденное. Они означают «черное вещество», или «черная субстанция», и довольно точно описывают примерно все, что нам было о нем известно, когда его впервые обнаружили в 1791 году – и сотни полторы лет после этого. Ее темный цвет связан с избытком меланина в тех самых дофаминовых нейронах, которые портятся при болезни Паркинсона. Когда Пэт Дарси ощутила симптомы своей болезни, большинство тех нейронов уже, вероятно, поумирало.
Дофаминовые нейроны есть в относительно немногих областях мозга, а вот в черной субстанции их – изобилие. Для облегчения симптомов у Пэт ее невролог прописал ей агонист дофаминовых рецепторов – лекарство, имитирующее повышение уровня дофамина в мозге. С учетом наших скудных знаний болезни Паркинсона это едва ли не все, на что способна современная медицина, – попытаться скомпенсировать бездействие мертвых нейронов, помогая выжившим эффективнее передавать сигналы. Симптомы у Дарси облегчились.
Несколько лет жить ей было попроще. А затем Дарси начала менять свой образ жизни. Ей всегда нравилось рисовать, но тут она взялась за живопись, как ненормальная. «Я превратила свой дом в студию, повсюду у меня столы и холсты», – говорила она. Сделалась одержима, писала с утра до вечера, а нередко и ночью, использовала кучу кистей, губок и даже ножей с вилками. Она теперь писала не просто в свое удовольствие, а от неотвратимой нужды рисовать – так наркоман алчет своего вещества. «Я начала рисовать на стенах, на мебели, даже на стиральной машине, – рассказывала Дарси. – Я писала на любой подвернувшейся поверхности. А еще у меня имелась “стена самовыражения”, и я на ней рисовала и рисовала поверх того, что нарисовала, каждый вечер, будто в трансе, остановиться не могла».
Было время, знавал я одну наркоманку. Выглядела она истощенно и не по годам потасканно: запавшие глаза и такое выражение лица, какое сообщало, что за дозу она готова на все. Пэт Дарси, рисовавшая лилии на своей «Мэйтэг»
[52], вроде бы блекнет в сравнении, однако трагедия любой одержимости в том, что она подминает под себя жизнь одержимого человека и способна ее сломать. «Моя безудержная деятельность превратилась в нечто разрушительное», – признавалась Дарси.
Курт Воннегут писал, что мы, люди, «вынуждены постоянно сигать со скал и отращивать крылья по пути вниз»
[53]. Нам нравится ставить перед собой непростые задачи и придумывать, как их одолеть. Художественное восприятие Пэт Дарси привело ее к занятиям искусством, но дофаминовая терапия усилила эту природную тягу до непреодолимой потребности.
Как? Мы уже поняли, что дофамин в черном веществе инициирует движение (и поэтому недостаток его ухудшает подвижность людей с болезнью Паркинсона). Но помимо этого дофамин еще и играет ключевую роль в сообщении внутри группы разнообразных структур, действующих совместно в сложном порядке и составляющих в мозге так называемую систему вознаграждения.
К сожалению для пациентов с болезнью Паркинсона, у нас пока нет методов прицельной доставки дофамина – так, чтобы он влиял только на те или иные структуры по нашему выбору. В результате лекарство Дарси не просто поддержало деятельность вялой черной субстанции – оно зарядило дофамином все области, зависящие от этого вещества, в том числе и систему вознаграждения. Что и вызвало одержимость.
