В жизни мы имеем дело с многочисленными испытаниями. Знаем, как справляться с некоторыми, потому что уже натыкались на них. Попадаются нам и совершенно новые препятствия, но мы способны одолеть их, применяя пошаговое аналитическое мышление. И все же случаются задачи, не поддающиеся нашим попыткам решить их. Зачастую, как в этих загадках, это потому, что в рамках того, как эти загадки воспринимаются, решения не существует, – зато оно может быть найдено, если принять свежую точку зрения.
Рассуждая о победах интеллекта, мы склонны сосредоточиваться на блистательном аналитическом мышлении – мысли, производимой могучей логикой. Но при этом едва отдаем должное способности переизобретать рамки, в которых мыслим, и понятия, в каких наш ум определяет рассматриваемый нами вопрос. Переизобретать все это удается, мысля эластично: это задача, требующая рыхлого навыка под названием «проницательность». Автоматизировать создание новых представлений трудно, и большинство животных едва справляется с этим, но зачастую как раз такое создание и есть ключ к успешному решению задач человеческого мира.
Задача собаки и кости
В этот век вопросы, требующие от нас изменения рамок нашего мышления, возникают куда чаще, чем когда-либо прежде. В этом и состоят революционные перемены: это перемены, требующие новых парадигм и свежих способов мышления. Психологи называют процесс смещения рамок, в пределах которых вы анализируете тот или иной вопрос, реструктуризацией. От этого глубинного действия, совершаемого нашими мозгами, зачастую зависит, найдем мы ответ или упремся в тупик. Или же, оказавшись в тупике, выбраться из него мы можем, лишь произведя реструктуризацию. Ныне, когда допущения прошлого устаревают со скоростью, поражающей воображение, способность реструктурировать собственное мышление необходима уже не для выдающихся достижений, а ради выживания.
Важность реструктуризации ученый-компьютерщик Даглас Хофстедтер иллюстрирует посредством так называемой задачи собаки и кости
[97]. Вообразите, что вы – собака, а некий добрый человек бросил вам кость, но она упала к соседу во двор, по ту сторону сетчатого забора в десять футов высотой. Позади вас открытые ворота, перед вами – вкусная снедь. При виде кости у вас текут слюнки, но как вам до нее добраться?
Столкнувшись с такой задачей впервые, большинство собак решает ее строго топографически. Пес составляет в уме карту своего положения и положения кости, прикидывает по этой карте расстояния, а затем ставят себе цель со временем сократить это расстояние. Начинает пес в тридцати футах от кости, скажем. Двигаясь к кости, пес сокращает расстояние, из чего, согласно своей внутренней программе, делает вывод, что, когда расстояние сократится до нуля, цель будет достигнута.
Собака – или робот – с такой программой будет бежать к кости, пока не наткнется на забор, и тут решение поставленной задачи зайдет в тупик. Расстояние до кости, может, и сократилось буквально до нескольких дюймов, но дальше хода нет. Некоторые собаки просто станут таращиться на кость и лаять от неудовлетворенности – или же плюхнутся на спину, чтобы вы почесали им пузо. Другие псы, знакомые с подкопом как методом перемещения под предметами, возможно, попробуют подкоп. Но некоторым особенно толковым псам достанет эластичности мышления, чтобы сменить рамки, в которых мыслится вся эта ситуация: они осознают, что физическое расстояние до кости не равно расстоянию до цели.
Стоя у забора, такие псы поймут, что, пусть до кости всего несколько дюймов, от того, чтобы добраться до нее, они очень далеки. А потому изменят представление о расстоянии, применяемом к этой задаче. Они поймут, что, даже если они стоят физически рядом с костью, в смысле достижения цели открытые ворота к кости ближе. А потому вместо того, чтобы применять буквальное геометрическое расстояние как мерило успеха, они применят определение, которое ученые-когнитивисты называют «пространством задачи».
В нашем случае пространство задачи есть длина пути, который надо преодолеть, чтобы добраться до кости. В пространстве задачи, если собака отправляется в путь, двигаясь к кости, она увеличивает расстояние до своей цели, но если она при этом перемещается к открытым воротам, она это расстояние сокращает. А потому псы, задающие своему мышлению такие вот новые рамки, устремляются к открытым воротам.
Решить задачу собаки и кости, стоит только задать ей действенные рамки, нетрудно. Но осознать, что эти новые рамки нужны, а затем задать их – вот что требует эластичного мышления. Эффективное мышление нередко сводится именно к этому – к способности реструктурировать рамки своего мышления о фактах и вопросах. А потому задача собаки и кости, пусть и простая, отделяет мыслителей от не-мыслителей, людей и смышленых собак – от компьютеров-шахматистов.
Как мыслят математики
Если уж выбирать среди всех областей знания такую, какой не бывать без реструктуризации, – и ей, следовательно, есть чему нас научить в новаторстве и творческом мышлении, – это математика. Большинство из нас понятия не имеет, как математики мыслят, но ловкость, с которой они создают альтернативные рамки восприятия для всяких сложных вопросов, для нас очень поучительна.
Возьмем задачку, которая на самом деле математическая, хоть и прикидывается бытовой загадкой. Есть шахматная доска восемь на восемь и тридцать две костяшки домино. Каждая костяшка домино покрывает собой две горизонтально или вертикально соседствующие клетки, и легко сообразить, как расставить кости, чтобы закрыть ими все шестьдесят четыре клетки. А теперь представьте, что мы выкидываем из игры одну костяшку домино и выключаем две клетки доски – из двух диагонально противостоящих углов. Можно ли накрыть оставшиеся шестьдесят две клетки тридцатью одной костью? Независимо от того, положительный вы даете ответ или отрицательный, объясните его. Класть кость так, чтобы она торчала за пределы доски, нельзя.
Берясь решать эту загадку, большинство людей пробует по-всякому размещать костяшки на доске, а затем, когда ничего не выходит, начинает подозревать, что замостить вот так всю доску невозможно
[98]. Но как это доказать? Пробовать один неудачный вариант за другим – не метод, поскольку вариантов слишком много.
Загадка «вырезанной доски» – усложненная разновидность простой задачи с собакой и костью. У загадки есть простой ответ, но чтобы его добыть, необходимо взглянуть на поставленный вопрос в новых рамках, реструктурировав его так, чтобы отставить буквальные попытки накрыть всю доску и переформулировать задачу по-новому. Как?
Ключ вот в чем: вместо того, чтобы формулировать задачу как поиск в пространстве способов расставить домино по всей доске, сформулируйте ее в понятиях поиска в пространстве законов, управляющих расстановкой домино на доске. Разумеется, сперва придется сформулировать сами законы. Вот, например: каждая кость домино покрывает две клетки. Еще что-нибудь приходит на ум? Когда выявите все мыслимые правила – а их немного, – рассмотрите вопрос, можно ли покрыть всю обрезанную доску костяшками домино в контексте этих правил. Выяснится, что есть правило, которое придется нарушить, иначе не удастся покрыть всю доску костяшками, а потому ответ «нет, нельзя».
