Понятие «традиционный» обычно вытаскивает на свет контекст старых устоявшихся культур, возможно, даже древних или религиозных практик. Слово же «телка» в хип-хоп-кругах, описывающее в целом любую женщину, в ходу сравнительно недавно. Соответственно, эта шутка собьет ваше левое полушарие с толку: если слово «традиционное» понимать как обычно, слово «телка» – невпопад. А вот правое полушарие шутку улавливает – допускает более широкое и размытое толкование понятия «традиционный», оно подразумевает и сарказм в том числе. Бимена поразила эта способность к нечеткой логике у правого полушария, и его заинтересовало, может ли она иметь применение за пределами обработки речи. «И тут до меня дошло, – рассказывает он. – Я осознал, что роль правого полушария в инсайте подобна его роли в речи и языке». Теперь они с Куниосом двигались в одном и том же направлении.
Уроки CRAP
В конце нулевых пути Куниоса и Бимена все-таки пересеклись. Куниос вел исследования вызванных потенциалов посредством электроэнцефалографии, тогда как Бимен освоил новый метод фМРТ. В определении времени ЭЭГ гораздо точнее, зато фМРТ обеспечивает более точные карты мозговых структур и изображение их активации – как раз в этом ЭЭГ не очень хорош. «Задумались мы об этом, – поведал мне Куниос, – и тут у нас все сошлось. Мы поняли, что, работая вместе, сможем определить, и когда, и где что-то происходит». Куниос и Бимен договорились о партнерстве.
Ученые решили разработать цепочку параллельных экспериментов
[145]. Надо раздельно привлечь испытуемых и записать отклики их мозга, работая по своим лабораториям, применяя свои методы. Но задачи испытуемым в обеих лабораториях поставят одни и те же. Так Куниосу удастся определить время откликов в мозге, а Бимену – географию этих откликов. Объединив полученные данные, исследователи получат полную картину того, какие структуры мозга задействованы и как их деятельность обустроена.
Куниос с Бименом хотели придумать игру слов, в которой можно разобраться либо бессознательным прозрением, либо сознательным аналитическим рассуждением. Ученые решили применить головоломку, устроенную похоже на то, что психологи называют тестом на отдаленные ассоциации, или по-английски RAT
[146]. Свою версию они назвали «задачами на составные отдаленные ассоциации» – по-английски CRAP
[147], сокращают до CRA, так лучше смотрится в научных статьях.
Вот как эти CRA устроены. Испытуемым показывают три слова – например, «сосна», «краб» и «соус». Их просят придумать четвертое слово – слово-ключ, с которым все три исходных могут образовывать осмысленное словосочетание. Слово-ключ можно ставить и до, и после исходного слова. Например, возьмем слово «орех». «Сосновый орех» годится, «ореховый соус» тоже. Но ни «крабовый орех», ни «ореховый краб» смысла не имеют, а потому слово «орех» как ключ не годится.
Отдать должное умственному процессу, который наблюдали Куниос и Бимен у себя в лабораториях, вы сможете, попробовав решить задачку сосны-краба-соуса. Испытуемые Куниоса и Бимена разобрались лишь в 59 % предложенных им загадок, поэтому, если у вас не получится, не огорчайтесь. Тут главное – прочувствовать, как эта штука действует, а потому дайте себе полминуты на это, а затем продолжайте читать. До решения мы с вами доберемся совсем скоро.
Куниос с Бименом разработали свои загадки так, чтобы два из трех слов вызывали сильные и очевидные ассоциации. В нашем случае «сосна» – предположительно разновидность дерева, а потому на ум приходят, например, «шишка» (сосновая шишка) или «высокая» (высокая сосна). При слове «краб» в уме быстро возникают ассоциации «крабовое мясо» или «крабовые палочки», допустим. Но поскольку ни то, ни другое ни с сосной, ни с соусом не сочетаются
[148], вы догадываетесь, что слово-ключ, вероятно, не имеет ничего общего ни с деревьями, ни с членистоногими. Иными словами, чтобы решить этот ребус, необходимо расстаться с первыми попавшимися ассоциациями между словом «сосна» и деревьями, а также между словом «краб» и членистоногими, и допустить ассоциации послабее, менее очевидные. Вот почему это трудно, однако инсайт состоит именно в этом: посредством эластичного мышления допустить необычные ассоциации, которые аналитический ум нащупывает с трудом.
Можно попробовать решить эту загадку сознательным, аналитическим размышлением. Начать, скажем, со слова «краб» и придумать к нему «довесок» – чтобы получилось, допустим, crab cake
[149]. Если, как в этом примере, подобранное слово (cake), не образует словарного слова или словосочетания ни со словом «сосна», ни со словом «соус», пробуем дальше – и пробуем, пока решение не отыщется. Процесс этот, впрочем, может оказаться довольно изнурительным. А вот те, кто позволяет себе озарение, расслабляют ум и блуждают мыслями, пока не наткнутся на ответ – на идею, которая, кажется, возникает внезапно, из ниоткуда. В нашем случае решение – слово «яблоко»
[150].
В экспериментах Куниоса – Бимена испытуемым давали по тридцать секунд на каждую попытку. Большинство подключало инсайт в одних задачках и аналитическое мышление – в других, несмотря на краткость выделенного времени, а кто-то менял подходы посреди решения той или иной задачи. Во всех случаях испытуемые сообщали, какой метод привел их к решению задачи. Примерно на 40 % больше задачек было решено озарением, чем логическим анализом, и как раз в мыслительных процессах, приведших к решениям, Куниос с Бименом пытались разобраться
[151].
Подопытные Бимена решали задачи CRA, лежа внутри томографа во время проведения фМРТ. Участники экспериментов Куниоса ломали головы в удушливо жаркой лаборатории с поломанным кондиционером, облаченные в некое подобие купальных шапочек с закрепленными в них десятками электродов, которые Куниос закрепил на коже головы и лица у испытуемых. «Участники потели, и это мешало снимать показания», – вспоминает Куниос. Однако оно того стоило, поскольку эксперимент в итоге стал в своем роде классикой. Обнаруженные результаты прояснили процесс, порождающий у людей прозрение, как никакие другие прежде.
