— Извини, Энжель, но это ради моей вящей уверенности в том, что ты разбудишь меня, если тебе опять захочется податься куда-то ночью, — счел нужным пояснить я, пока девушка не понапридумывала себе невесть чего.
Златовласка медленно кивнула, принимая мои объяснения. Я облегченно перевел про себя дух. Ибо самому неведомо было, что бы делал, если бы леди заартачилась по поводу принятого мной решения, сочтя его крайне возмутительным для незамужней дворянки. По идее-то лишь одному лицу противоположного пола уместно разместиться в комнате с благородной девушкой — ее супругу либо любовнику…
Но я понадеялся на то, что Энж припомнит тот факт, что мы с ней ранее не раз делили одну комнату на двоих. Пусть и вынужденно. Следовательно, теперь у нее нет повода особо возмущаться уроном ее девичьей чести. Какая уже разница, сколько раз мы селились вместе, если главное заключается в том, что данный факт имел место быть и от него никак не отвертишься.
Впрочем, наверное, свою роль сыграло то, что снятый мной для нас двоих дорогой номер лишь считался однокомнатным. На деле он был разделен тонкой дощатой перегородкой на две части. Одна, попасть в которую можно только через вторую, предназначалась для размещения важной персоны, а другая — для путешествующей с ней охраны либо для слуг.
На действительно же одну комнату на двоих я бы сам не согласился. Это было бы крайне неумным решением с моей стороны, учитывая крайнюю привлекательность одной прелестной златовласки.
В общем, очутившись в номере и осмотрев его, Энж ничего не сказала по его поводу. Кивнула только, пожелала мне спокойной ночи и быстренько ушла на свою половину. А я, прежде чем завалиться на кровать, передвинул имевшийся в комнате столик от окна к противоположной стене, ближе к двери, и водрузил на него лампу. Критично осмотрел получившуюся конструкцию, освещающую мою постель и, удовлетворенно кивнув, отправился на боковую. Теперь если кто и захочет тихонечко, на цыпочках, прокрасться мимо меня к двери, все равно обязательно разбудит, заслонив на миг лампу.
Правда, из-за бьющего в глаза света заснуть оказалось гораздо тяжелее, нежели обычно. Что ни говори, а освещение реально мешает погрузиться в сон. Освещение и шебаршение Энж, которая никак не могла улечься… Ну, тут ничего не поделаешь — слух у меня хороший. Хуже другое — то, что вдобавок к нему фантазия у меня преотличная… Мигом рисует нарочито неторопливо раздевающуюся златовласку, невероятно прекрасную в своей невинной наготе…
Какой уж тут сон, когда рискуешь слюной захлебнуться? Спустя, наверное, только час, совсем выбившись из сил в борьбе с порочными желаниями, задремывать начал…
Чтобы резко проснуться, когда моргнул свет, а на мою кровать кто-то уселся.
— Ты что, Энж? — едва не подскочил я, когда, распахнув глаза, увидел рядом с собой свою подопечную, да еще не вполне одетую.
— Никак не могу уснуть, — пожаловалась она, забираясь на мою постель с ножками и поджимая их, обтянутые тонкими штанишками, под себя. — С мыслями о том, что самый близкий человек мог меня предать…
— Да ну не расстраивайся ты так, — попытался я приободрить девушку, усевшись и на всякий случай отодвигаясь подальше. Но, не сдержав чувств при виде златовласки, которая выглядела так потерянно, словно брошенный хозяевами щенок, притянул ее к себе и, прижав покрепче, погладил по узкой спинке. — Правда, Энж, не расстраивайся… — На что она только всхлипнула. Мысленно обругав себя за слабоволие, я смущенно добавил: — Ведь вполне может быть, что я ошибаюсь насчет твоей тети.
— Нет, мне нужно знать это точно! — помотала головой отстранившаяся девушка, комкая сжимаемый в кулачке ворот коротенькой шелковой рубашки, похоже, просто наброшенной сверху, так как она не была заправлена в штанишки.
— Да как же ты это точно узнаешь, если твоя тетя находится далеко-далеко и ее никак не призовешь к ответу? — недоуменно спросил я.
— Но зато ты есть рядом, — возразила Энжель и тихонечко пояснила, просительно заглядывая мне в глаза: — Ты же можешь здесь и сейчас дать ответ на очень важный вопрос — насколько сильно Элис была похожа на меня…
— Ты это серьезно?.. — потрясенно прошептал я, облизывая отчего-то враз пересохшие губы.
— Угу, — кивнула златовласка. И, прикусив нижнюю губку, распахнула рубашку…
Я ахнул от ее наивной простоты! Но, к своему стыду, не отвел быстро глаз от обнаженной девичьей груди, а с жадным восторгом уставился на нее. Даже, не сдержавшись, облизнулся, пялясь на столь дивное зрелище. Ведь грудь у златовласки так восхитительно красива… и размера на удивление для девушки хрупкого телосложения вполне отменного… но главное, при всем этом настолько необыкновенно изящна, что буквально захватывает дух!
— Да, схалтурили гады-маги, создавая твою копию в лице Элис, — совсем забывшись, восхищенно протянул я. — Твоя грудь куда как красивей ее…
— Нет, это лишь означает, что мое подобие делали с хорошего, но не идеального зрительного образа, — помотала головой Энжель и радостно произнесла: — А это, в свою очередь, приводит нас к тому, что тетя Мария ни при чем!
— Ну, как вариант, — пробормотал я и непроизвольно сглотнул слюну.
Энжель же, словно сбросив с души невыносимый груз, выпрямилась. Сияющими глазами посмотрела на меня. Угу. Посмотрела и увидела, на что я продолжаю пялиться. И немедля залилась краской… Да, спохватившись, быстро запахнула рубашечку. После чего жарко взмолилась:
— Только пожалуйста, Кэр, не рассказывай никому, что я сама показывала тебе свою грудь!
— Х-хорошо, — кое-как выдавил я из себя, испытав столь сильное разочарование, лишившись такого дивного зрелища, что словами не передать.
— Спасибо, Кэр! — просияла девушка и, потянувшись ко мне, чмокнула в щеку.
А потом в одно движение соскочила с моей постели и удрала на свою половину. Да так шустро свинтила, что моя правая рука, дернувшаяся вперед в непроизвольном порыве схватить девушку и удержать, цапнула только воздух! А самой златовласки уж и след простыл. Хотя вот только-только сидела рядом, на постели…
Спустя какое-то время поняв, что тупо сижу с протянутой рукой и пялюсь на перегородку, отделяющую закуток Энжель от моей части комнаты, я немного разозлился. Разозлился на свое вопиющее слабоволие. Обозвав себя скотиной похотливой, я повалился на постель. Спать.
— Уснешь тут, как же! — невольно вырвалось у меня, едва я только смежил веки.
Ну а что тут еще скажешь, если изящная грудь златовласки так и стоит перед глазами! Распахнув их во всю ширь, я скрестил руки на груди и зло уставился в беленый потолок, негодующе засопев. Прямо зло берет! От того, в сколь дурацкую ситуацию я угодил. Когда вроде бы и нельзя, и в то же время страшно хочется…
«Ведь не дело это, вовсе не дело так по девицам с ума сходить, — взялся я мысленно уговаривать сам себя, дабы привести в чувство. — Пусть и по таким прехорошеньким, чистеньким дворяночкам, как Энжель… Даже несмотря на то, что они мне очень-очень нравятся… Я ж уже практически женатый человек! И в Римхоле меня ждет не абы кто, а первая красавица Империи!»
