– Я тебе помогу, – улыбнулся Константин и внезапно, повинуясь импульсу, притянул девушку к себе и поцеловал в губы. Она замерла, будто боясь поверить, потом вдруг обняла его и, прижавшись головой к его груди, издала какой-то странный звук – то ли засмеялась, то ли всхлипнула. Затем, порывисто отстранившись, пошла к куче коробок, часть из которых стояла в стороне, – вскрытые и запакованные потом ловко, крест-накрест, как Константин и не умел.
Закончили они за полчаса до приезда адвоката. Сходили в душ, где Маша со всей обстоятельностью и уже как-то по-семейному потерла мужчине спину и все остальные части тела. Потом он ее намылил, поглядывая на упругие ягодицы и чувствуя, как поднимается желание, но до секса дело так и не дошло. Во-первых, когда ты голоден, то все желания отпадают сами собой. Во-вторых, адвокат мог появиться гораздо раньше заявленного срока и, как это часто в жизни бывает, в самый что ни на есть щекотливый момент.
В общем, не хотел он комкать удовольствие, да и не до того было сейчас. Вот решит вопрос с деньгами – тогда можно и подумать об отдыхе.
Маша снова надела шортики – копию тех, что сейчас валялись в корзине для грязного белья. Кстати, как оказалось, носила она их без трусиков, что вызвало недоумение ее начальника – какого черта? Ведь негигиенично! Да и, наверное, неприятно… грубая ткань. На его увещевания Маша сказала, что так ей больше нравится. После чего Константин и заткнулся – в самом деле, ему-то какое дело, надевает она трусики или нет? У всех баб свой бзик. И этот – еще не самый худший.
Оля тоже имела несколько бзиков, и самым жутким из них была помешанность на чистоте. «Опять намусорил! Как ты можешь сидеть в таком мусоре?»
Какой мусор?! Где мусор, черт подери?! Да он перед ее приходом вылизал кухню! Где она увидела мусор?!
Один раз он так рассердился, что взял мусорное ведро и равномерно разбросал его содержимое по всей кухне. «Вот это мусор, да! Вот теперь ты видишь, чем замусоренное отличается от чистого?!» Но и это не помогло. Потому что у нее был еще один бзик. Она не умела останавливаться, когда проедала мозг мужу по какой-нибудь, с ее точки зрения, важной проблеме. До тех пор зудела, пока он не срывался и не начинал орать на нее, брызгая слюнями. Тогда она начинала плакать, и Константин, чувствуя свою вину, шел ее утешать. Часто – с помощью нежного секса. Возможно, она и устраивала эти разборки только потому, что после них секс был желаннее. Вполне может быть – кто их, баб этих самых, поймет? Они сами-то себя не понимают, а где уж мужикам разобраться в их душе!
Звонок в ворота виллы на самом деле был не звонком, а гулким гонгом – БАМ! БАМ! БАМ! Константин вначале выглянул наружу через «кормушку» в воротах и только потом открыл калитку.
Зильберович совсем не походил на адвоката в своей рубашке навыпуск с пальмами и морем по белому полю и в белых же штанах с сандалиями. Он загорел, пока был на Багамах, и даже слегка подгорел – нос у него покраснел и, похоже, скоро начнет шелушиться. Адвокат улыбнулся, помахал Константину рукой и вытащил из салона желтого кеба две здоровенные сумки. Константин тут же шагнул вперед, взял одну из сумок – она была довольно-таки увесистой – и пошел назад, за ворота. Зильберович побрел за ним, слегка прихрамывая на одну ногу.
– Ногу подвернул! – пожаловался адвокат. – Спрыгивал с лодки на пляж, вот и подвернул. Ездил смотреть на свиней, что живут на острове. Слышали про такое чудо чудное? То ли нарочно их там расселили, то ли кто-то завез, да они одичали и выжили – только теперь хрюшек целая колония, и они очень даже недурно живут! Туристы приплывают – кормят, гладят, не жизнь, а малина! Да чтоб мы так жили!
Они прошли в дом, и Константин предложил расположиться на веранде. Дождь уже закончился – как и все тропические ливни, он был в высшей степени интенсивным, но не очень долгим. Уже выглянуло солнце, и капельки дождевой влаги, повисшие на кустах, на травинках, на пальмах вдоль забора, ярко сверкали, как полированные бриллианты, а повисшие над морем черные кучевые тучи вызывали уважение своим грозным видом. Где-то далеко в море еще сверкали молнии, но тут, на побережье, снова начиналась сладкая курортная жизнь.
Они только успели поставить сумки на пол, как появилась Маша, и у Константина перехватило дыхание: она успела переодеться в белоснежное коротенькое платье, открывающее почти не тронутые загаром стройные ноги (когда было загорать?!). И ко всему прочему это платье было полупрозрачным, обрисовывая фигуру так, что девушка казалась еще более голой, чем если бы и в самом деле была обнажена.
А еще она умудрилась накрасить ресницы и чуть-чуть подвести глаза. И со своей прической каре выглядела настолько сногсшибательно, что не заметить это мог только абсолютно равнодушный к женским прелестям старый кастрат.
Зильберович не был ни старым, ни кастратом, поэтому он замер с открытым ртом. Постояв недвижимо секунд пять, он шумно перевел дыхание и непроизвольно выдал:
– Вот это да!
Константин посмотрел Маше в глаза, ухмыльнулся, представил:
– Познакомьтесь, это моя секретарша Маша. А это мой адвокат, доверенное лицо – Игнат Зильберович. Прошу любить и жаловать!
Маша мило улыбнулась и, подойдя к адвокату, протянула руку:
– Привет, Игнат!
– Привет, Маш…
Константин недоуменно поднял брови:
– Так вы знакомы?
– Константин Петрович… наш родной город – это большая деревня, вы же знаете, – улыбнулась Маша. – Знакомы. Встречались пару раз. Нет-нет – встречались – в смысле в клубе виделись! С Игнатом моя знакомая тусила, Ольга Голубева, так она на меня смотрела как на врага! Игнату даже поговорить со мной не позволяла, не то что там…
– Мы с ней расстались, с Ольгой, – хмыкнул Игнат, – достала своей ревностью по каждому поводу! А сама… в общем, застал ее с одним кавказцем, целовалась в машине. Тьфу! Потом начала мне какую-то ерунду втирать – вроде как это ее знакомый, который ей помог, а она его просто в щечку поцеловала! Ну не идиотка ли?
– Да она всегда была дурой, – усмехнулась Маша. – Я с ней вместе училась. Но задница у нее была ого-го!
– Да… задница у нее была зачетной… – неопределенно протянул Игнат, и его взгляд быстро метнулся к попке Маши. – Ну что, пообедаем? Заодно и поговорим? Константин Петрович, Маша допущена к вашим секретам? Я должен был спросить, Маш, ты же понимаешь. Мало ли…
Маша понимала. Потому совершенно не обиделась и тут же развила бурную деятельность по осуществлению усиленного питания их маленького коллектива.
Константин осведомился, сколько он должен за еду, но Игнат только отмахнулся рукой: «Сочтемся! Сущие копейки». Копейками там и не пахло, скорее сотнями долларов, но Константин возражать не стал. Он недавно выдал адвокату сотню тысяч баксов, неужели тот не может потратить пару-тройку сотен, чтобы угостить работодателя?
Примерно с полчаса они наслаждались едой – молча, если не считать легких разговоров о погоде, о пляжах, о том, как живут местные, и вообще о нравах Багамов. Одно дело прочитать об этом в Сети, и другое – когда расскажет человек, который пожил тут подольше, да и бывал Игнат на Багамах не меньше десятка раз. Он еще в России на встрече сообщил, что ему знакомо законодательство Багамов и он уже устраивал в Нассау кое-какие делишки для русских бизнесменов.
