Хамфри занимался исследованием обезьян, которые постоянно жили группами по восемь-девять особей в его лаборатории. Их поместили в аскетичные металлические клетки, где у них не было ни игрушек, ни развлечений, ни каких-либо внешних стимулов в виде необходимости остерегаться хищников или добывать себе пищу (обезьян регулярно кормили), и Хамфри беспокоился, не повлияет ли такое бедное окружение на когнитивные способности молодых обезьян в негативном ключе. К его великому удивлению, несмотря на жизнь в стерильной, отупляющей среде, его подопытные неизменно демонстрировали острый ум и способность к решению сложных когнитивных задач. Как оказалось, у обезьян была прекрасная среда для развития интеллекта — их маленький коллектив.
«Однажды я внимательно понаблюдал за ними, — писал Хамфри, — и увидел, как детеныш, которого пытались отучить от груди, допекал свою мать, как двое подростков устроили шумную возню и как старый самец вычесывал самку, а другая пыталась занять ее место. И вдруг меня осенило: зачем этим обезьянам какие-то предметы, если они могут изучать сородичей и манипулировать друг другом? Они не подвергаются никакому риску интеллектуальной смерти, поскольку социальная среда обеспечивает им непосредственное участие в непрерывных диалектических, сложных противостояниях».
По словам Хамфри, эта богатая социальная среда представляет своего рода «обезьянью Афинскую школу» и требует от животных уникальных когнитивных навыков и социальных расчетов. Обезьяны должны уметь оценивать последствия своего поведения в группе. Составлять суждение друг о друге. Просчитывать вероятное поведение своих сородичей, отслеживать социальные отношения, определять иерархический статус и конкурентоспособность других обезьян, взвешивать преимущества и потери в ходе каждого взаимодействия. Более того, эти социальные переменные «эфемерные, нечеткие и часто и быстро меняются, поэтому требуются постоянные перерасчеты». Игра в такие социальные шахматы способствует развитию интеллектуальных способностей высшего порядка, утверждал Хамфри. Чтобы эффективно взаимодействовать со своими сородичами в группе, социальным животным волей-неволей пришлось стать «природными психологами».
СЕГОДНЯ УЧЕНЫЕ считают, что многие виды птиц в этом отношении мало чем отличаются от приматов. Те, кто ведет коллективный образ жизни, должны уметь находить общий язык с другими, сглаживать острые углы и избегать ссор по пустякам. Им предстоит научиться оценивать поведение других птиц, принимать решения о том, как себя вести — сотрудничать или соперничать, а также у кого учиться и с кем общаться. Они должны различать огромное количество сородичей по характеру, отслеживать их поведение, помнить о том, как тот или иной индивид поступил в прошлый раз, и прогнозировать, как он может повести себя сейчас. Таким образом, поскольку многие виды птиц сталкиваются с теми же типами социальных проблем, которые могли стимулировать развитие интеллекта у приматов, их ум может быть точно так же «заточен» под управление социальными взаимоотношениями, как и наш.
Многие виды птиц демонстрируют поразительный социальный интеллект. Сороки узнают собственное отражение в зеркале, что представляет собой форму самосознания, которая некогда считалась характерной только для человека и нескольких других развитых социальных млекопитающих. В одном из экспериментов исследователи нарисовали красную точку на горле шести сорок, и две из них попытались лапами стереть точку со своего тела, вместо того чтобы реагировать на изображение в зеркале.
Африканские серые попугаи — прирожденные коллективисты. В дикой природе эти птицы собираются в многотысячные стаи, кормятся группами по 30 особей и образуют пожизненные пары с партнерами. Они редко бывают одни, разве что в неволе. В лабораторных экспериментах они объединяют силы при решении задач, требующих физической силы, например вместе тянут веревку, чтобы открыть коробку с едой. Они также понимают преимущества взаимопомощи и умения делиться: например, получая пищевое вознаграждение, зачастую они не съедают его в одиночку, а предлагают человеку, если знают, что этот человек — друг и ответит им взаимностью.
Взаимность в виде дарения подарков — еще один вид социального поведения, необычный в животном мире, но довольно распространенный среди некоторых видов птиц, в том числе ворон. Двадцать лет назад, когда я впервые услышала от своей подруги, что вороны, которых она регулярно кормит, оставляют ей на пороге дома подарки — стеклянный шарик, деревянную бусину, крышку от бутылки, разноцветные ягоды, я отнеслась к этому скептически. Но в последние годы появилась масса историй о вороньих подарках, включая ювелирные украшения, побрякушки, осколки стекла, фигурку Санта-Клауса, игрушечный патрон от детского ружья, диспенсер Дональд Дак для конфет PEZ и даже конфету в форме сердечка с надписью «Люблю», подаренную сразу после дня святого Валентина. В 2015 г. Габи Манн, восьмилетняя девочка из Сиэтла, поведала, как с возраста четырех лет она начала кормить ворон по пути от дома до автобусной остановки. Потом она стала каждый день выставлять во двор дома поднос с арахисом, и время от времени находила на нем разные безделушки: серьгу, болты и гайки, петли, пуговицы, белую пластиковую трубочку, гниющую клешню краба, маленький кусочек металла с набитым на нем словом «лучший» и — любимый подарок Габи — переливающееся белое сердечко. Наименее отвратительные подарки Габи собирала в пакеты и указывала дату, когда те были получены.
«Дарение подарков говорит о том, что вороны понимают преимущества взаимности, совершая действия, которые не приносят им немедленной выгоды, и ожидают ответного вознаграждения в будущем, — пишут биологи Джон Марцлуфф и Тони Энджелл в своей книге „Дары вороны“. — Этот вид поведения также требует планирования: ворона должна предварительно запланировать, что она принесет подарок и оставит его».
Ворóны и вóроны отказываются делать работу, за которую они получают меньшее вознаграждение, чем их сородичи. Раньше считалось, что такая чувствительность к несправедливости характерна только для приматов и собак, и именно она стала важнейшим когнитивным фактором, способствовавшим эволюции сотрудничества у людей.
Врановые и какаду могут откладывать получение вознаграждения, если они считают, что это того стоит: эта форма эмоционального интеллекта вовлекает самоконтроль, настойчивость и способность к самомотивации. В некотором отношении эти крылатые кудесники способны проявлять гораздо бóльшие чудеса силы воли, чем маленькие дети, когда они отказываются от одной зефирки сейчас, чтобы получить две чуть позже. Элис Ауэршперг и ее команда из Венского университета обнаружили, что какаду Гоффина, получившие орех пекан, готовы ждать целых 80 секунд, чтобы получить более изысканное угощение в виде кешью. «Попугаи все это время держат орех в клюве, рядом со своими вкусовыми рецепторами!» — восклицает Ауэршперг. Это требует от них невероятного самоконтроля. (Представьте себе ребенка, который бы держал изюм на кончике языка в ожидании кусочка шоколада.) Вороны готовы ждать лучшего угощения несколько минут. Но, как правило, через несколько секунд они стараются положить первое угощение вне своего поля зрения. «Они делают это, потому что у них врожденный инстинкт запасания еды, и это важная часть их образа жизни», — объясняет Ауэршперг. Решение отсрочить получение вознаграждения требует не только немалого самообладания, но и способности оценить, стоит ли выигрыш в качестве отсроченного вознаграждения издержек, связанных с его ожиданием, в том числе и надежность человека, раздающего вознаграждения. Такого рода способности, которые, как считается, предшествуют развитию сложной функции принятия экономических решений, редко встречаются у других видов помимо людей.
