Не так давно Томас Бугниар и его коллега Орлайт Фразер решили выяснить, есть ли у воронов подобная форма поведения в отношении партнеров и товарищей, ставших жертвами конфликта. Испытывают ли вóроны сочувствие к жертвам после агрессивного конфликта? Утешают ли их?
Утешение представляет особый интерес, говорят исследователи, «поскольку подразумевает существование когнитивно сложной степени эмпатии, известной у людей как „сочувствие“». Чтобы утешить жертву, прежде всего нужно признать ее страдания, а затем попытаться облегчить их с помощью соответствующего поведения. Это требует чувствительности к эмоциональным потребностям других индивидов — качество, которое ранее считалось присущим только людям и их ближайшим родственникам — шимпанзе и бонобо.
Ученые сосредоточились на группе из 13 молодых воронов. Прежде чем образовать пару и осесть на своей территории, вóроны живут большими стаями, где создают множество дружеских связей. В любой социальной группе возникают конфликты, и молодые вóроны — не исключение. Как правило, такие драки, особенно среди членов семьи, сводятся к мелким стычкам с несколькими взаимными клевками. Но драки между незнакомыми птицами, а также между членами разных семей за гнезда, партнерш, еду и территорию могут быть продолжительными и смертельными.
На протяжении двух лет исследователи внимательно наблюдали за 152 стычками между молодыми вóронами, фиксируя личность агрессора, жертвы и свидетелей — членов стаи, находившихся достаточно близко, чтобы видеть конфликт. Они также оценивали стычку как умеренную (если там было больше крика и угроз, чем действий) или интенсивную (если одна птица наскакивала на другую, преследовала ее и сильно клевала). Затем в течение десяти минут после каждой стычки они регистрировали все акты агрессии или, наоборот, аффилиации с жертвами. К своему удивлению исследователи обнаружили, что в течение двух минут после интенсивной драки ее свидетели пытались утешить жертву конфликта. Другой ворон — как правило, партнер или товарищ — садился бок о бок с пострадавшим, чистил ему перья, соединялся с ним клювом или осторожно касался клювом его тела, издавая низкие, урчащие «успокаивающие» звуки. Скептики утверждают, что таким образом птицы просто пытаются уменьшить внешние признаки стресса у своего партнера или товарища. Но авторы исследования предполагают, что утешающее поведение воронов может проистекать из понимания чувств других индивидов. Эти открытия, пишут они, являются «важным шагом на пути к пониманию того, как вóроны управляют своими социальными отношениями и компенсируют издержки общественной жизни. Кроме того, они предполагают, что вóроны способны реагировать на эмоциональные потребности других».
ТЕПЕРЬ о способности птиц переживать горе: услышав недавно новость о том, что ученые наблюдали «похоронную церемонию» у калифорнийских кустарниковых соек, я вспомнила случай, свидетелем которого стала несколько лет назад. На лужайке недалеко от моего дома краснохвостый сарыч схватил голубую сойку, и вокруг него тут же собралась целая стая ее сородичей. Бедная птица вертелась в когтях ястреба, а другие сойки пронзительно кричали и стаей атаковали злодея, который, казалось, не обращал на переполох никакого внимания. Тяжело взмахивая крыльями, он улетел прочь со своей добычей.
Но эти «похороны» были совсем другими. Тереза Иглесиас и ее коллеги из Калифорнийского университета в Дэвисе решили узнать, как кустарниковые сойки могут реагировать на присутствие уже мертвого сородича. Исследователи положили мертвую сойку на видное место в районе кормежки остальных и стали наблюдать, что произойдет дальше. Первая сойка, увидевшая мертвую птицу, издала душераздирающий крик тревоги. Кормившиеся поблизости сойки перестали есть и стали слетаться к мертвой птице, образуя все более многочисленную и шумную толпу.
Оплакивали ли они погибшего соплеменника? Галдели в негодовании? Обменивались догадками, кто мог его убить? Птицы толпились у тела полчаса; потом они разлетелись и в течение одного-двух дней избегали кормиться в этом месте.
Реакция на это исследование быстро сменилась с удивления (птицы скорбят!) на жаркие споры вкупе с осуждением неуместного употребления слова «похороны». Некоторые критики прямо обвиняли авторов в антропоморфизме: разве можно сравнивать это поведение птиц с похоронами в человеческом смысле?
Разумеется, нет, но исследователи и не пытались это сделать. Они просто хотели выяснить, как птицы реагируют на мертвых представителей своего вида: оказывается, они демонстрируют поведение, которое ученые называют «какофонической агрегацией», цель которого — предположительно, обменяться новостью о смерти сородича и предупредить друг друга об опасности.
В этом смысле собрание кустарниковых соек, говорит натуралист Лора Эриксон, похоже на поминки перед погребением у ирландцев. Эриксон рассказывает, что, когда ее отец, пожарный, умер от внезапного сердечного приступа после тушения пожара в Чикаго, все его друзья и коллеги пришли с ним проститься: «Все говорили, как хорошо он выглядит, плохо только, что он мертв, что ему следовало проводить больше времени в спортзале или сесть на диету. По их словам чувствовалось, что они хотят избежать той же участи».
В следующем исследовании Иглесиас и ее коллеги выяснили, что кустарниковые сойки реагируют групповой какофонией и в том случае, когда видят мертвых птиц других видов, но примерно такого же размера, как они, например, голубей, странствующих дроздов или пересмешников. (В исследовании ученые использовали голубей и два вида, незнакомых кустарниковым сойкам, — синехвостую щурку и чернозатылочного пестрого голубя.) В то же время на смерть более мелких птиц сойки реагировали слабо, либо вообще не реагировали. Это говорит о том, что эти сборища служат больше для оценки риска, чем для траура, говорит Иглесиас. У птиц одинакового размера, как правило, одинаковые хищники. «Однако, — добавляет она, — это не исключает возможности того, что во время такой какофонической агрегации калифорнийские кустарниковые сойки могут испытывать эмоциональную боль».
Я НЕ ЗНАЮ, как интерпретировать это поведение кустарниковых соек. Одно из определений эмпатии гласит, что «это способность трансформировать несчастья другого человека в собственную эмоциональную боль». Птицы в вышеописанном эксперименте просто предупреждали друг друга об опасности? Или же они испытывали какие-то чувства при виде мертвого сородича? Например, негодование? Страх? Печаль? Птицы не могут выражать эмоции с помощью лицевой мускулатуры, как приматы, но они могут делать это посредством вокализации, движений и положения тела и головы. Конрад Лоренц писал, что серый гусь, потерявший своего партнера, демонстрирует признаки переживания горя, похожие на аналогичные признаки у маленького ребенка: «Птица чахнет в буквальном смысле слова… у нее запавшие глаза… она ходит с поникшей головой».
Вопрос, способны ли птицы чувствовать горе, пока остается открытым. Но все больше ученых, похоже, готовы признать эту возможность.
Почетный профессор Колорадского университета Марк Бекофф пересказывает историю, которой поделился с ним бывший президент Одюбоновского общества на острове Уидби Винсент Хейгел. Гостя в доме у друга, Хейгел наблюдал следующую сцену: «Через кухонное окно я увидел, что в нескольких метрах от дома лежит мертвая ворона, а вокруг нее на земле собралось 12 сородичей. Через минуту одна ворона улетела и вскоре вернулась с тоненьким прутиком или высохшей травинкой. Она бросила прутик на тело и улетела. Затем остальные вороны, одна за другой, начали улетать, возвращаться с веточкой или травинкой и бросать ее на тело. Вскоре все они улетели, а их погибший собрат остался лежать, усыпанный веточками. Все это длилось примерно четыре-пять минут».
