Блистательно спетая песня, точно соответствующая образцу, показывает самке, что исполнитель умен и способен к обучению. «Гипотеза когнитивных способностей» гласит, что самки предпочитают партнеров с высокими умственными показателями, о чем они судят на основе их певческого мастерства. Другими словами, хорошие певцы показывают, что они быстро схватывают информацию. Самец, который сумел выучить, запомнить и точно воспроизводить сложную песню, вероятно, также хорошо справляется и с другими когнитивными задачами, связанными с обучением, принятием решений и решением проблем, например где и как добыть корм, как избежать хищников и как защитить свою территорию. Это очень важные критерии для самки, которая хочет получить хорошие гены и/или надежного кормильца и защитника для своего потомства. Однако пока неясно, действительно ли уровень певческого мастерства самцов коррелирует с их способностями в других когнитивных областях. На сегодняшний день данные, которыми располагают ученые, неоднозначны.
Нелтье Богерт из Университета Сент-Эндрюса взяла самцов зебровых амадин, живущих в лаборатории в отдельных клетках, и поставила перед ними задачу: сдвинуть пластиковую крышку с деревянной емкости, чтобы добраться до еды. Она обнаружила, что самцы, исполняющие более сложные песни, содержащие больше элементов в расчете на фразу, решали задачу быстрее, чем самцы, чьи песни содержали меньшее количество элементов. Это говорит о том, что песня самцов может служить показателем их кормодобывательной сноровки, то есть того, насколько хорошо они умеют находить и добывать пищу.
Но все не так просто. Когда Богерт и ее коллеги протестировали самцов певчих зонотрихий (имеющих более разнообразный песенный репертуар, чем зебровые амадины) на более широком диапазоне когнитивных задач, связанных с реверсивным обучением (переделкой навыка) и пространственными и цветовыми ассоциациями, более продвинутые певцы показали смешанные результаты. В одних тестах они показали себя лучше своих сородичей, в других — хуже. Исследование, где самцы зебровых амадин тестировались в стае — в более естественной для них социальной среде, не обнаружило корреляции между сложностью песни и другими когнитивными способностями. Лучшие певцы справлялись с решением задач ничуть не успешнее, чем посредственные. По словам Богерт, картину могут искажать такие посторонние факторы, как стресс, мотивация, отвлечение внимания и социальное доминирование.
Еще сложнее определить наличие возможных корреляций между качеством исполнения песен и уровнем когниции в дикой природе. Недавно Карлос Ботеро из Национального центра эволюционного синтеза в Северной Каролине нашел необычный подход к этой проблеме. Бесстрашный исследователь совершил экспедицию по пустыням, джунглям и кустарниковым зарослям в нескольких южноамериканских странах и с помощью чувствительного звукозаписывающего оборудования записал пение пересмешников в дикой природе. Проанализировав 100 песен 29 видов, он обнаружил, что пересмешники, живущие в непредсказуемом климате, поют более сложные песни. В условиях, где капризы погоды — нерегулярные осадки и значительное колебание температур — делают источники пищи ненадежными, у пересмешников не только богаче репертуар — они лучше имитируют песни и звуки других видов, гораздо точнее в музыкальном плане и с бóльшим вокальным постоянством. Возможно, хорошим пением самцы сигнализирует самкам, что они достаточно умны для того, чтобы обеспечить пропитание и выживание семьи в непредсказуемых условиях, говорит Ботеро. Это подтверждает гипотезу о том, что некоторые аспекты пения птиц могут свидетельствовать об их общем когнитивном уровне и что давление полового отбора способствует развитию этих показателей интеллекта.
БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ, когда первый день конференции подошел к концу, я вышла на улицу и снова подошла к приземистому кедру. Пересмешник по-прежнему сидел среди ветвей и заливался бесконечными трелями, но теперь очень тихо, почти пианиссимо.
Действительно ли самки судят об уме самцов по их пению, нам еще предстоит выяснить. Но очевидно одно: в ходе эволюционной истории именно самки сформировали не только замысловатые, невероятно точные и затейливо прекрасные песни своего вида, но и сложные системы в головном мозге, необходимые для их исполнения. Как объясняет орнитолог Дональд Крудсма, слушая и оценивая пение самцов, самки «моделируют» его таким образом, чтобы оно говорило им, достоин ли этот самец быть отцом их детей: «Через свой выбор партнеров самки увековечивают гены „хороших певцов“, где „хороший“ определяется специфическими критериями, заложенными в самках каждого вида от рождения». В этом смысле именно благодаря самкам самцы приобрели мозг с удивительно сложной певчей системой, который к тому же вознаграждает их за хорошее пение. Это так называемая «гипотеза брачного интеллекта»: когниция самцов, предназначенная для реализации сложного демонстрационного поведения, и когниция самок, предназначенная для оценки этого поведения, эволюционировали вместе, влияя на структуру мозга у обоих полов.
Но у этого виртуозного певца, дающего концерт в кедровой кроне, в поле видимости нет ни одной самки. Почему он поет? Возможно, потому, что сейчас осень и за его усилия ему воздастся как-то иначе? Вознаграждающие вещества — дофамин и опиоиды — вырабатываются в мозге у поющих птиц и осенью, и весной, но в разных количествах и с разными целями в зависимости от сезона. Опиоиды вызывают не только чувство удовольствия, но и снижают болевую чувствительность, говорит Лорен Райтерс. Чтобы узнать, в каком сезоне пение производит больше обезболивающих опиоидов, Райтерс провела необычный эксперимент: она ловила поющих скворцов осенью и весной и погружала их лапки в горячую воду. Оказалось, что осенью скворцы выдерживали эту процедуру заметно дольше, как она и предсказывала. Таким образом, осеннее пение стимулирует повышенную выработку опиоидов по сравнению с весенним. Как писал Дарвин, «в сезон любви песни птиц служат в основном для привлечения партнерши», но по окончании сезона ухаживания «самцы продолжают петь ради собственного удовольствия». И, возможно, ради опиоидов.
Тот пересмешник в осеннем парке не лез из кожи вон, чтобы поразить своим мастерством. Хотя его песня-имитация по-прежнему была филигранной, он пел с некоей отстраненной сдержанностью, так что было ясно — он поет только для себя. Звучит правдоподобно. Возможно, он хотел согреться. Или в буквальном смысле насладиться собственным безупречным пением и получить за это свою порцию обезболивающего.
Глава шестая. Птичий творец
Эстетический дар
Притаившись за досковидным корнем голубого квандонга и вглядываясь в листву, я вижу на пятнистой от солнца подстилке тропического леса небольшую птицу размером с голубя, с иссиня-черным оперением и большими фиолетовыми глазами. Позади нее возвышается необычная архитектурная конструкция из веточек высотой сантиметров тридцать — двух параллельных стен из изогнутых палок, похожая на шалашик, построенный ребенком. Вокруг шалаша земля покрыта ковром из ярких предметов: цветов, фруктов, ягод, перьев попугаев, крышек от бутылок, трубочек, крошечного игрушечного скейтборда Барта Симпсона, бусин и бирюзового шарика, похожего на стеклянный глаз. Птица берет один из цветков и перекладывает его в другое место. Поправляет клювом цветастое перо, сдвигает в сторону бусину, отталкивает трубочку — кажется, она сортирует свою добычу по цвету, размеру и форме. Время от времени она отпрыгивает назад, чтобы оценить результаты своего труда, затем возвращается и перекладывает очередной предмет.
