Недавно еще одно исследование подтвердило, что не только люди способны различать стили живописи по таким признакам, как цвет, манера мазка и т. д. Ученые научили отличать картины Пикассо от картин Моне не кого иного, как пчел.
Над такими исследованиями легко посмеяться. Идея, что птицы или пчелы могут предпочитать те или иные произведения человеческого искусства, может показаться вопиющим антропоморфизмом. Но исследования Ватанабэ говорят не столько о том, что птицы любят Моне или Пикассо, сколько об их острой наблюдательности и способности чутко различать цвета, паттерны и мельчайшие детали изображения.
Птицы — безусловные визуалы. Они умеют мгновенно принимать решения на основе визуальной информации, получаемой ими с большой высоты и на большой скорости полета. Голуби, которым показывают серию сделанных с одного ракурса последовательных ландшафтных снимков, обнаруживают мельчайшие визуальные отличия, которых не видят люди. Они способны распознавать других голубей по одному внешнему виду. Это могут делать даже цыплята. Тот факт, что крошечная, но мощная центральная нервная система голубей и шалашников организована иначе, чем наша, вовсе не означает, что они уступают нам в остроте и тонкости визуального восприятия.
Возьмем брачный танец самцов: самки замечают даже едва уловимые микродвижения. У золотистых короткокрылых манакинов (Manacus vitellinus), как и у австралийских шалашников, шансы самцов на спаривание полностью зависят от оценки самки. Брачный танец у этого вида представляет собой набор акробатических трюков необычайной сложности. Первым делом самцы расчищают на земле «арену», которая обязательно должна включать несколько вертикально стоящих веточек — «шестов». Танец начинается со стремительных перепрыгиваний с одного шеста на другой и сопровождается громким хлопаньем — звуками от резкого соприкосновения крыльев за спиной. Мало того, при приземлении на шест самец принимает характерную позу, поднимая вверх роскошную «бороду» из ярко-желтых перьев на горле. Это чрезвычайно трудный трюк, требующий высочайшей нервно-мышечной координации и большой выносливости, — настоящая спортивная гимнастика.
Как и у шалашников, далеко не все золотистые манакины пользуются успехом у самок. Чтобы выяснить, что отличает удачливых любовников от других, недавно исследователи с помощью высокоскоростных видеокамер записали и проанализировали брачные танцы манакинов. Они обнаружили, что самки предпочитают самцов, которые выполняют танцевальные движения с наибольшей скоростью. При этом разница в скорости исполнения самцами этих «ронд де жамб» измеряется в миллисекундах! «Способность самок улавливать столь незначительные различия в характере движений самцов ранее была обнаружена только у людей», — замечают исследователи.
Что касается меня, то я могу отличить хорошего балетного танцора от плохого. Но могу ли я уловить разницу между 3,7-секундным и 3,8-секундным гранд жете? Между тем самки золотистых манакинов чутко фиксируют даже миллисекундные различия.
Когда ученые заглянули в мозг самцов и самок этого вида, они обнаружили очень развитую систему двигательного контроля у самцов и очень развитую систему обработки визуальной информации у самок. Дальнейшие исследования нескольких видов манакинов показали наличие тесной корреляции между сложностью брачного танца и весом головного мозга самцов. По всей видимости, половой отбор на основе сложного двигательного поведения способствовал эволюции более крупного мозга. «Мозг самцов и самок манакинов эволюционировал параллельно, — пишут ученые. — У первых совершенствовалось танцевальное мастерство, у вторых — способность его оценивать». Это еще одно доказательство в пользу вышеописанной гипотезы брачного интеллекта.
ИТАК, ПТИЦЫ, КАК И ЛЮДИ, способны на тончайшую визуальную оценку художественного и двигательного мастерства. Но, как спешат предостеречь нас ученые, мы должны рассматривать эти способности в свете того уникального в сенсорном и когнитивном плане окружающего мира — умвельта (Umwelt), в котором существуют животные. Животные воспринимают мир посредством сенсорных систем, которые отличаются от наших. Например, цвет нельзя считать объективным свойством физического мира, это скорее субъективная характеристика, возникающая вследствие специфической обработки информации зрительной системой. Вероятно, птицы обладают самой совершенной зрительной системой среди всех позвоночных и самой развитой способностью различать цвета в широком диапазоне длины волн. В нашей сетчатке присутствует три типа колбочковидных рецепторов, отвечающих за цветовое зрение; у птиц — четыре. Некоторые виды птиц чувствительны к ультрафиолетовому свету, который мы попросту не видим. Кроме того, в колбочках птиц содержатся окрашенные капли масла, которые играют роль светофильтров и значительно повышают их чувствительность к тончайшим цветовым различиям.
«Мы не знаем, отличается ли птичий мозг от нашего в том, как он обрабатывает цветовую информацию, — говорит Джеральд Борджиа. — В наших экспериментах с использованием цветных предметов атласными шалашниками мы не получили никаких свидетельств того, что они видят мир иначе, чем мы. Между тем три вида — большие, пятнистые и западные шалашники — способны видеть в ультрафиолетовой части спектра». Другими словами, декоративная композиция перед шалашом может выглядеть в глазах шалашников точно так же, как и в наших, — или же сверкать и переливаться невиданными красками, выходящими за пределы нашего воображения.
Как бы то ни было, некоторые критерии, используемые птицами для вынесения визуальных оценок, кажется, совпадают с универсальными принципами красоты или, по крайней мере, привлекательности, такими как симметрия, узор и цветовая гармония. Например, в 1950-х гг. эксперименты показали, что вороны и галки однозначно предпочитают правильные симметричные узоры.
НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ КАРЛ ФОН ФРИШ однажды написал: «Те, кто считает жизнь на Земле результатом длительного эволюционного процесса, всегда будут искать зачатки мыслительных процессов и эстетических чувств у животных, и я считаю, что сигнатурные следы можно найти именно у шалашников». Учитывая общую биологию нервной системы у птиц и людей, будет ли заблуждением считать, что между нашим и их чувством прекрасного есть схожие черты?
Когда я спросила у Джеральда Борджиа, считает ли он, что шалашники могут обладать чувством прекрасного, он честно сказал, что не знает. «По-видимому, с возрастом у самцов формируется своего рода ментальный образ того, как должно выглядеть декоративное убранство их шалаша, — сказал он мне. — Обычно более взрослые птицы стараются соответствовать некоему образцу, тогда как молодые кладут предметы как попало». Пример из жизни: когда пятнистый шалашник, который выложил перед своим шалашом красивую мозаику из осколков витражного стекла, скончался, его шалашом завладел молодой самец. «Но новичок просто собрал осколки стекла в одну кучу, — говорит Борджиа. — Похоже, он не знал, что с ними делать».
На мой вопрос, указывает ли этот случай на наличие эстетического чувства у взрослых самцов, Борджиа ответил: «Я считаю эту терминологию довольно скользкой, поэтому стараюсь ее избегать. Я знаю, как выглядит красота для меня. И я считаю строения шалашников красивыми. Но я не знаю, что думают о них сами птицы — считают ли они их красивыми и строят ли их ради красоты».
