Эти слова достопочтенного профессора крутились у меня в голове в то раннее майское утро, когда мы с группой любителей орнитологии собрались для весеннего учета птиц в округе Албемарл, штат Вирджиния, у торгового центра Кроссроудз. Мы уже засекли одного обыкновенного гракла, мексиканскую чечевицу и целое семейство домовых воробьев, свивших гнездо над указателем «Мамина прачечная».
— Мы называем их «парковочными птицами», — говорит мой друг, орнитолог-любитель Дэвид Уайт.
Где можно найти воробьиные гнезда? Под стропилами и скатами крыш, на держателях водосточных труб, в вентиляционных отверстиях, внутри уличных фонарей, в цветочных горшках на вашем крыльце. Складывается впечатление, что они предпочитают конструкции антропогенного происхождения. Одна воробьиная семья на протяжении многих поколений гнездилась в угольной шахте в сотнях метров под землей и питалась едой, которую приносили шахтеры. Однажды я обнаружила воробьиное гнездо в выхлопной трубе брошенной «тойоты».
— Интересно, как они жили до того, как появилась человеческая цивилизация? — спрашивает Дэвид.
Как следует из его латинского названия Passer domesticus (воробей домовый), этот вид — полная противоположность перелетных птиц. Как навязчивый гость, он приходит, когда его приглашают, но злоупотребляет гостеприимством. Почти во всем своем ареале обитания он относится к оседлым видам и необычайно привязан к своей территории, на которой проходит весь его жизненный цикл, включая добычу корма и выведение потомства. Но вот парадокс: несмотря на оседлый образ жизни, воробьи расселились почти по всему миру.
В своей книге «Биология вездесущего домового воробья» Тед Андерсон приводит одну из гипотез происхождения воробьев, которая хорошо раскрывает их природу. Согласно этой теории, этот вид появился вместе с расцветом сельского хозяйства на Ближнем Востоке примерно 10 000 лет назад и всегда был «облигатным симбионтом оседлых человеческих сообществ». Другая теория, опираясь на ископаемые останки, найденные в пещере вблизи Вифлеема в Палестине, утверждает, что воробьи как вид сформировались около полумиллиона лет назад. В любом случае воробьи проявляют такую поразительную способность адаптироваться к любой антропогенной среде, что их называют «гениями оппортунистического поведения» и «пернатыми спутниками человека».
ОБЪЯСНЯЕТСЯ ЛИ удивительная приспособляемость воробьев к антропогенным средам наличием каких-либо особых когнитивных способностей? И как насчет птиц, у которых таких способностей нет?
Это не праздные вопросы. В эпоху антропоцена — так называется новая эпоха, когда человеческая активность начала играть существенную роль в экосистеме Земли и, возможно, стала одной из причин шестого массового вымирания живых видов, — птицы сталкиваются с беспрецедентными масштабами изменений. Места обитания, которые птицы населяли в течение миллионов лет, интенсивно занимаются под сельскохозяйственные угодья и города с обширными пригородами. Экзотические виды вытесняют коренные. Глобальное потепление меняет привычную картину температур и осадков, на которой основано кормовое, репродуктивное и миграционное поведение птиц. Многие виды не могут адаптироваться к этим изменениям. Но некоторые прекрасно с этим справляются.
Есть ли что-то особенное в когнитивном инструментарии домовых воробьев и им подобных — голубей, горлиц и других так называемых синантропов, живущих рядом с человеком? Что позволяет им процветать в любом месте независимо от того, насколько оно изменено человеческой деятельностью?
Или, возможно, все обстоит наоборот: производимые нами изменения меняют самих птиц, характер их когниции и поведения? Другими словами, мы, люди, выступаем факторами искусственного отбора, способствуя эволюции определенного вида птичьего интеллекта — воробьиного?
ОРНИТОЛОГ ПИТ ДАНН называет Passer domesticus «тротуарным воробьем». До 1850 г. в Северной Америке не было ни одного представителя этого вида. Сейчас их там миллионы, надо отдать им должное. Первые 16 птиц были привезены в Бруклин в 1851 г., чтобы остановить распространение бабочек-вредителей. И если эта партия пернатых колонизаторов не покорила Новый Свет, то это определенно сделала следующая, более крупная. Ее доставили из Англии через год, и местное население и сообщества по акклиматизации новых видов всячески помогали птицам адаптироваться, стараясь заселить свои сады и парки растениями и животными из Старого Света. Даже несмотря на их поддержку, успехи птиц в завоевании новой территории были просто ошеломительными.
Новый континент с его обилием зерна и конского навоза пришелся по вкусу пернатым переселенцам. Они начали стремительно размножаться и расселяться по сельскохозяйственным угодьям, где с удовольствием ели все, что могли найти, включая мелкие фрукты, ягоды и сочные овощи, такие как молодой горох, репа, капуста, яблоки, персики, сливы, груши и клубника. Вскоре они превратились в серьезных вредителей. В 1889 г., всего через тридцать с небольшим лет после прибытия в Америку первых домовых воробьев, начали создаваться специальные воробьиные клубы с целью уничтожения этих птиц, а власти округов и штатов предлагали за голову убитого воробья по два цента.
Вскоре птицы распространились по всем Соединенным Штатам и Канаде, прекрасно чувствуя себя даже в таких экстремальных местах, как Долина Смерти в Калифорнии, которая раскинулась на 86 м ниже уровня моря, и в Скалистых горах в Колорадо, возвышающихся над уровнем моря более чем на 3000 м. Затем они двинулись на юг, в Мексику, заселили Центральную и Южную Америку вплоть до Огненной Земли и вдоль Трансамазонской магистрали проникли в глубь тропических лесов Бразилии. В Европе, Африке и Азии они расселились от российского Заполярья, севера Скандинавии до Южной Африки и, через всю Сибирь, до Тихого океана.
Сегодня скромный домовый воробей является самым распространенным на Земле диким видом птиц с мировой популяцией, насчитывающей около 540 млн особей. Он живет на всех континентах, кроме Антарктиды, и на островах по всем океанам, от Кубы и Вест-Индии до Гавайских и Азорских островов, включая острова Зеленого Мыса и даже Новую Каледонию. Как пишет Тед Андерсон, когда он сидит в своей гостиной и смотрит новости со всех уголков света, почти везде на заднем фоне он может уловить характерные «чирик-чирик» домовых воробьев.
В МЭРИЛЕНДЕ, где я росла, к домовым воробьям относились как к «плохим» птицам. Считалось, что эти настырные, нахальные и драчливые разбойники досаждают и вытесняют «хороших» птиц — ласточек, дроздов, крапивников и особенно прекрасных лазурных сиалий.
Воробьи заслужили свою репутацию. Орнитолог Патриция Гоати, которая в конце 1970-х — начале 1980-х на протяжении шести лет вела наблюдение за сиалиями в Южной Каролине, обнаружила 28 мертвых взрослых птиц внутри своих скворечников. У 20 из них была сильно травмирована голова или грудь. «У 18 особей голова была окровавлена, на макушке выщипаны перья и расколот череп», — пишет она. При этом до и после гибели птиц рядом со скворечниками она замечала воробьев — в 18 случаях из 20.
Конечно, это косвенное доказательство. Гоати никогда не видела своими глазами, чтобы домовый воробей молотил сиалию клювом по голове. Но в трех случаях она обнаружила над телами жертв воробьиные гнезда. «Правое крыло одной из мертвых сиалий, — пишет она, — торчало вверх и было вплетено в стенку воробьиного гнезда!»
