Возможно, домового воробья не зря клеймят как крылатую крысу, бандита, вредителя и даже убийцу. Но, что бы ни говорили люди, эта птица — превосходный колонизатор, способный обжиться почти в любом уголке нашей планеты. Из 39 известных интродукций этого вида 33 оказались успешными.
ПОСЛЕДНИЕ 15 ЛЕТ Даниэль Соль, эколог из Центра прикладных исследований в области экологии и лесного хозяйства в Испании, пытается понять, что наделяет воробьев и им подобных способностью так легко приживаться на любом новом месте. Соль называет это «инвазивным парадоксом». «Почему чужеродные виды преуспевают в среде, к которой у них не было возможности адаптироваться раньше, и в конечном итоге даже превосходят по численности многие местные виды?» Что позволяет им справляться со столь радикальными изменениями?
Представьте себе, что в один прекрасный день десятки экзотических видов птиц, живущих в неволе за пределами своих естественных ареалов обитания, сбегут из своих клеток. Соль может предсказать, какие из них, вероятнее всего, будут жить в этой местности и 20 спустя, устраивая перебранки у скамеек в парках, клекотать из огромных гнезд на телефонных столбах, собираться в огромные стаи, от которых чернеет небо, и вытеснять местные виды. Свои прогнозы он основывает на результатах изучения общих черт, присущих инвазивным видам птиц по всему миру.
В прошлом ученые, изучавшие инвазивный успех птиц, фокусировались на таких факторах, как привычки гнездования, формы миграции, размер выводка и масса тела. Несколько лет назад Соль и его коллега Луи Лефевр решили выяснить, может ли здесь играть роль размер головного мозга и интеллект. Они начали с изучения данных по инвазивным видам птиц в таком регионе мира, как Новая Зеландия, колонизированном самыми разными экзотическими животными. Из 39 видов птиц, занесенных в Новую Зеландию, 19 успешно ее заселили, другие 20 — нет.
Когда исследователи изучили характеристики тех и других, они обнаружили два четко выраженных различия. Во-первых, успешные колонизаторы обладали более крупным головным мозгом. Во-вторых, они демонстрировали более инновационное и гибкое поведение — набирали больше баллов по разработанной Лефевром шкале птичьего интеллекта.
Когда Соль изучил 428 чуждых видов птиц, заселивших различные регионы мира, эта закономерность подтвердилась. Успешные колонизаторы оказались более умными и изобретательными. Среди них было много представителей семейства врановых: блестящая ворона в Африке, Сингапуре и на Аравийском полуострове; большеклювая ворона в Японии; обыкновенный ворон на юго-западе США. Все они обладатели большого мозга и считаются вредителями в тех регионах, в которые вторглись.
У успешных колонистов среди амфибий и рептилий также более крупный мозг, чем у их менее успешных сородичей. То же самое мы видим у млекопитающих, включая Homo sapiens: его еще называют обезьяной-колонизатором, которая со своим огромным мозгом заселила практически каждый клочок суши.
Крупный мозг — дорогостоящее удовольствие с точки зрения его развития и обслуживания. Но он повышает шансы птицы на выживание, позволяя ей быстро адаптироваться к непривычным или сложным экологическим проблемам, таким как добыча другого корма в новой среде или защита от незнакомых хищников. Это называется гипотезой когнитивного буфера. Большой мозг, как буфер, смягчает процесс приспособления животного к радикально новой среде, наделяя своего обладателя готовностью пробовать непривычные виды корма, исследовать незнакомые объекты и ресурсы и развивать инновационные модели поведения, чего избегают виды с более «жестко запрограммированным» поведением. Другими словами, большой мозг позволяет животному быть достаточно гибким, чтобы научиться делать что-то иначе, чем обычно. А для птиц, попадающих в новую среду или сталкивающихся с постоянным изменением окружающих условий, эта способность имеет решающее значение, говорит Соль.
ГОРОДСКАЯ СРЕДА с ее парковками и небоскребами редко может предложить птицам изобилие корма. В городе Нормал, штат Иллинойс, двое экологов наблюдали за находчивыми воробьями, которые прыгали вдоль припаркованных на стоянке автомобилей и собирали из радиаторов застрявших насекомых. В Нью-Йорке воробьи по ночам ловят насекомых в свете прожекторов, установленных вокруг смотровой площадки на 86-м этаже Эмпайр-стейт-билдинг.
Это всего лишь пара трюков из богатого арсенала домовых воробьев. В своем исследовании инновационного поведения птиц Луи Лефевр изучил 808 видов. На счету у многих птиц числится всего парочка «официально зарегистрированных» нововведений — у домовых воробьев их как минимум 44.
Воробьи известны своим пристрастием выбирать для гнезд необычные места: стропила, водостоки, крыши, прожекторы, вентиляционные отверстия на чердаках, трубы, отдушины, воздуховоды — список можно продолжать до бесконечности. Один биолог из Миссури зафиксировал поистине неожиданное место гнездования, когда однажды заметил, что воробьи носят корм к работающему масляному насосу в Макферсоне, штат Канзас. Осмотрев насос, он обнаружил на нем целых три гнезда с птенцами. Причем два из них располагались на движущейся части насоса, перемещаясь вверх-вниз на полметра каждые несколько секунд.
Кроме того, домовые воробьи также любят строить гнезда из необычных материалов, например из перьев, выщипанных у живых птиц, причем счет порой идет на сотни. Биолог из Университета королевы Виктории в Веллингтоне в Новой Зеландии сообщает, что за одну неделю весенних наблюдений не единожды заставал нескольких воробьев за таким хулиганским поступком. «Воробей подлетает к гнезду, где голубь высиживает яйца, — пишет он, — прыгает ему на спину, быстро выдергивает из гузки перо и улетает. Некоторые добывали таким образом по шесть-семь перьев за час».
Иногда в городах в воробьиных гнездах можно обнаружить сигаретные окурки. Благодаря тому, что окурки содержат большое количество никотина и других токсичных веществ, включая следы пестицидов, они эффективно отпугивают все виды паразитов и других вредных насекомых. Это один из наглядных примеров изобретательного использования новых материалов.
Что касается добычи корма, то тут изобретательский гений домовых воробьев не знает себе равных. Они найдут еду везде, где она есть, неважно насколько далеко придется лететь и насколько она непривычна. Их рацион питания необычайно широк: они едят как растительную пищу (в основном семена, но также цветы, почки и листья), так и животную (насекомых, пауков, ящериц, гекконов и даже новорожденного мышонка), не говоря уже о разнообразии бытового мусора. Их методы кормодобывания в равной степени нестандартны. Они методично воруют насекомых из паучьих сетей, увивающих ограждения вдоль набережной реки Эйвон в Англии. На гавайском острове Мауи они профессионально воруют деликатесы у туристов, завтракающих на балконах многочисленных пляжных отелей. Вместо того чтобы облетать сотни балконов на побережье и караулить каждый номер в отдельности, воробьи цепляются за бетонные стены между балконами и ждут, когда подадут завтрак со свежими булочками. Такая тактика позволяет им сэкономить массу сил.
Но, пожалуй, больше всего поражает воображение следующая их победа над человеческой технологией. Несколько лет назад двое новозеландских биологов в изумлении наблюдали за тем, как воробьи раз за разом открывали автоматическую раздвижную дверь кафетерия на автобусной станции. Некоторые птицы медленно пролетали мимо датчика и зависали перед ним, другие садились на датчик и наклонялись над ним, пока их голова не активировала сенсор. За 45 минут они проделали это 16 раз. Новая автоматическая дверь была установлена всего два месяца назад, но воробьи быстро разобрались, как она работает. Вся верхняя часть датчика была покрыта птичьим пометом.
