– Настоящий «Maison du Berger»
[189].
– Именно, – подтвердила мисс Пенни и принялась декламировать:
Si ton coeur gémissant du poids de notre vie
Se traîne et se débat comme un aigle blessé…
Как там дальше? Я обожала эти стихи, когда была молоденькой девушкой.
Le seuil est parfumé, l’alcôve est large et sombre,
Et là parmi les fleurs, nous trouverons dans l’ombre.
Pour nos fronts unis un lit silencieux
[190].
Я могу читать Виньи без конца.
– Я не возражаю, – сказал я.
– Нет, нет. Я твердо решила закончить эту злополучную историю. Куно взломал замок. Они вошли. Что произошло в этой жалкой лачуге? – Мисс Пенни наклонилась ко мне через стол. Ее большие заячьи глаза блестели, длинные серьги качались взад-вперед, тихонько позвякивая. – Представьте себе чувства тридцатилетней девственницы, к тому же монашки, перед грозным ликом желания. Представьте грубые ухватки юноши, его животную силу. О, об этом можно написать десятки страниц… Непроницаемая темнота, запах соломы, голоса, приглушенные вскрики, возня. Так и кажется, что разряды эмоций в этом тесном пространстве производят ощутимые на слух колебания, которые сотрясают воздух, подобно низкому звуку. Да что говорить, эта сцена – готовая литература. Утром, – продолжала мисс Пенни, помолчав, – два лесоруба, идя на работу, заметили, что дверь лачуги стоит нараспашку. Они осторожно подобрались к порогу, подняв топоры, готовые, если понадобится, пустить их в ход. Заглянув внутрь, они увидели женщину в черном платье, лежащую ничком на соломе. Мертвую? Нет, она шевелилась, она стонала. «Что с вами?» От пола поднимается распухшее, серое от пыли лицо, испещренное дорожками слез. «Что с вами?» – «Он ушел». Как странно, как невнятно она говорит. Лесорубы смотрят друг на друга. Ничего не разобрать. Может, она иностранка? «Что с вами?» – снова повторяют они. Женщина разражается бурными рыданиями. «Ушел, ушел. Он ушел», – задыхаясь от слез, повторяет она так же невнятно и неразборчиво, как раньше. «О-о-о, он ушел» – вот все, что доносится до их ушей. «Кто ушел?» – «Он бросил меня». – «Что?» – «Бросил меня…» – «Что за черт… Говорите пояснее». – «Не могу, – стенает она, – он унес мои зубы». – «Зубы?» – «Да, зубы». – Слова переходят в пронзительный вопль, и она, рыдая, падает снова в солому. Лесорубы многозначительно глядят друг на друга. Кивают головами. Один прикладывает толстый палец с желтым ногтем ко лбу.
Мисс Пенни взглянула на часы.
– Батюшки! – сказала она. – Скоро половина четвертого. Мне надо бежать. Не забудьте об отпевании, – добавила она, надевая пальто. – Тонкие свечи, черный гроб в боковом приделе, монахини в белых чепцах с крыльями, мрачные песнопения и несчастная, сжавшаяся от страха женщина, без единого зуба во рту, с провалившимися, как у старухи, щеками, которая спрашивает себя, а может, она на самом деле, по-настоящему умерла… а может, она уже в аду… Пока.
