— Он тут один?
— Похоже, один, больше Орешника я здесь не заметила, — утвердительно ответила она.
Мы склонились над могилой, расположенной прямо под этим деревом. Бабушка захотела перерисовать символы с нее, чтоб детально изучить их дома, и мне было велено достать бумагу и кусочек угля. Отмечу, что часто в заколдованных местах не пишут шариковые ручки и даже простые графитовые карандаши. Но мел и уголь пишут всегда, поэтому для записей на бумаге, отправляясь на мистическое дело, я всегда складывала в свою матерчатую сумку карандаш угольный, а для надписей на предметах — меловой. Внимательно переписывая знаки с надгробной плиты, бабушка пыталась повторить мельчайшие нюансы утонченного письма. Буквы, высеченные в камне, выглядели совершенно одинакового размера. В надписи невозможно было различить ни заглавных букв, ни знаков препинания, и даже пробелов, разделяющих слова, тоже не было.
Я смотрела по сторонам и по-детски старалась найти еще хотя бы одну могилку кошки. Мельком я взглянула на то, что переписывалось с камня, и, с удивлением поняла, что надписи сильно разняться. Бабушка пристально смотрела на могильную плиту, пытаясь повторить знак, и выводила на листке совершенно другой. Остановив ее, я объяснила своё видение. На что бабушка отдала мне лист и попросила переписать знаки своей рукой. С мастерством каллиграфа, я принялась переписывать буквы с плиты на чистый лист. Она с немалым интересом следила за мной, а когда я закончила, взяла листок в руки и заключила, что теперь она может это прочитать. По какой-то причине надписи не открывались ей, но, по еще более непонятной причине, они открылись мне.
— Возможно, он открывается тебе в оригинале, потому что ты еще не ведьма? — предположила бабушка, задавая вопрос больше себе.
Мне же все больше начинало нравиться это место, оно не только было по-особому гостеприимно к моей персоне, казалось, оно даже убаюкивает и приглашает меня прилечь на свою густую траву.
— Колдуны, наверное, такие же люди, как и мы, — все больше умиляясь этим местом, произнесла я.
— Я бы не была так уверена… — каким-то далеким голосом послышался бабушкин ответ, который я совершенно не восприняла всерьез.
— Скорее это кладбище добрых чародеев, а не колдунов, — выводя свои поэтические чувства, продолжала я.
Именно эти мысли и ощущения посетили меня, когда я легла на зеленую траву и ее мягкость полностью обволокла моё тело. Голубое небо так приятно успокаивало, а шум листвы словно напевал мне свою колыбельную песню. Вдруг, я почувствовала какое-то шевеление под коленкой. Приподняв ногу, я дотронулась до этого места рукой, будучи уверенна, что меня щекочет колосок, одиноко растущий среди своих трав-сестер. Внезапно моя рука прошла по чему-то гладкому и шевелящемуся. Это было черное насекомое с длинным лаковым панцирем и несказанным количеством чёрных ножек, находящихся в ежесекундном движении. С ужасом отбросив омерзительное творение на землю, и стараясь не упустить его из вида, я пристально уставилась в густую траву. В то же мгновение я обнаружила, что вся она плотно заселена разнообразного вида насекомыми, и прямо на моих глазах сквозь нее пробиваются сотни блестящих черных и темно-коричневых панцирей. Вся земля буквально кишела различного вида сороконожками, червями и тараканами. Я в панике стала прыгать с ноги на ногу и отряхивать атакующих меня мелких и крупных насекомых. Бабушка тоже спохватилась, и на её подоле уже пригрелось немалое количество быстрых рыжих тараканов. Мы принялись бежать к выходу, но насекомые то и дело обнаруживались на нашей одежде. Меня буквально трясло от неприязни к этим назойливым созданиям, и я даже почувствовала лёгкое головокружение от такой неожиданной атаки. Поднеся руку ко рту, я с трудом сглотнула слюну, и в ту же секунду кто-то пощекотал мою шею. Рука сама опустилась, и, словно в кошмарном сне, я нащупала крупного быстрого таракана, который неумолимо принялся прятаться в гуще моих волос.
В тот же момент вся земля кладбища пришла в движение. Из каждой могилы стали вылезать, перебирая многочисленными ножками извивающиеся сколопендры, крупные дождевые черви, быстрые тараканы и мелкие пауки. Мы принялись бежать, но теперь найти чистый клочок земли было практически невозможно, всё оказалось усеянным этими бегающими тварями, которые то и дело хрустели под моими ногами, пытаясь забросить себя поверх нашей обуви. Мной одолела такая паника, что я не помню, как очутилась на телеге. Осмотрев свои ноги, я никого не обнаружила, в то время, как бабушка стояла в стороне и топтала ногами совершенно пустую землю.
— На земле никого нет, — крикнула я ей, но она всё ещё боролась с невидимым нашествием могильных насекомых.
Наш сосед таращился на неё с телеги, и, повернувшись ко мне, спросил:
— Что это на вас нашло такое?
— Бабуль, прыгай на телегу, сейчас же! — проигнорировав вопрос дяди Володи, закричала я.
Она широкими прыжками, задрав платье, подбежала к телеге, и благодаря сильной мужской руке ловко запрыгнула наверх. Бабушка посмотрела назад и сквозь отдышку произнесла:
— Хорошие у них тут охранники.
На обратном пути бабушка перевела мне фразу, переписанную моей же рукой с колдовской могилы, которая звучала так: «Я хочу увидеть тебя здесь ночью». Вытаращив на бабушку глаза, я лишь спустя время могла снова заговорить с ней:
— Там же земля кишит насекомыми, как туда снова идти, ещё и ночью?
Будучи абсолютно уверенной, что мне не по зубам такое испытание, я наотрез отказалась сопровождать бабушку.
— Надо снять заклятие, которое охраняет покой усопших на этом кладбище, и никаких насекомых больше не будет, — с поразительным спокойствием ответила она.
Мне не верилось, что эти омерзительные создания полностью исчезнут, если мы произнесем заклинание. И ко всему мне не давал покоя вопрос: «почему эти колдуны, которые там покоиться, так хотели, чтоб мы посетили их обитель именно ночью». Я долго сражалась со своими фобиями, чтоб снова пойти на дело, но детальные воспоминания дневного ужаса волнами то и дело обдавали меня с ног до головы.
— Бабушка, ну почему же ночью? — жалобно протянула я.
— Колдовское кладбище имеет определенные защитные миражи, все, что мы там видели, не являлось реальным. Сам же владелец могилы нуждается в нашей помощи, он настроен на контакт с нами. Думаю, он не станет вредить или пугать. Однако ночь является очень важным временем суток для всех колдунов, многое, что скрыто в свете дня на колдовской земле, открывается в свете Луны.
— А почему ты так уверена, что мы имеем дело с колдуном, а не колдуньей? — неожиданно для себя, спросила я.
— Потому что, когда колдун говорит "Я", то оно отличается от "Я" сказанного колдуньей. Тебе это сложно понять, для тебя всегда существовало лишь одно я и для мужчин и для женщин. В колдовском языке местоимений "Я" два, для мужчин своё, для женщин своё, — пояснила бабушка.
Мне и вправду тогда было это сложно понять. Но с возрастом я узнала особенности многих языков, в некоторых напрочь отсутствует мужской и женский род. Порой в таком языке догадаться, кто пишет тебе письмо, возможно только, если человек указал в нем свое имя. Помню, тогда мне мало хотелось знать об особенностях колдовского языка, спустя время я не раз сожалела, что не стала изучать его с ранней юности.
