— Я чуть дождалась подобающего часа, чтоб прийти к тебе, — услышала я сквозь сон.
На пороге нашего дома стояла тетя Люда, живая и протягивающая бабушке сетку с домашними яйцами.
— Такая тяжесть навалилась на меня вдруг, — усаживаясь за стол, начала она, — когда я посмотрела на свой дом, его задернутые шторы и эту грязь вокруг. Он показался мне гробом в сырой земле, моей могилой сегодня. Я отворила калитку и прошла вперёд, дверь была не заперта. Остановившись в коридоре, я позвала мужа по имени. Он мне не ответил и не вышел встречать. Тогда я тихо прошла в зал и увидела его на диване — он спал, свернувшись в какую-то неестественную для взрослого мужчины, позу. Вокруг были разбросаны вещи, стоял неприятный резкий запах, а на полу виднелись капли чьей-то крови. Моё сердце снова забилось в тревоге и ужасе, но я, взяв себя в руки, прошла на кухню и налила себе твоего чая. Сделав несколько мелких глотков, я обернулась и увидела его, стоявшего в дверном проеме. Он как зверь принюхивался к чему-то, будто мои мысли витали в воздухе, и таким странным образом он мог их разузнать. Я же собрала всю волю в кулак и сделала большой глоток, словно ничего не произошло. Он сверлил меня насквозь своими странными прозрачными глазами, которые сегодня даже в свете дня показались мне мертвыми и лишенными всего человеческого. Чуть погодя он спросил, что я пью. Я ответила, что это для сердца, посоветовали в больнице. Он слегка улыбнулся, выдавая, что былое напряжение между нами постепенно проходит. Тогда я осмелела и сказала, что всё знаю. Знаю, что он вампир. Вдруг его глаза заблестели по-другому: от природы серые, они налились бардовыми красками, и уже через несколько секунд зрачки практически утонули в этом цвете. Мои руки задрожали, но спрятав их за спиной, я продолжала.
— Я тоже хочу стать вампиром сегодня ночью, — мой голос слегка дрогнул, что вполне можно было списать на естественный страх для человека, стоящего перед таким будущим.
Его глаза вернули прежний цвет, а на бледном лице снова скользнула чуть заметная улыбка. Я уже тосковала по нему, понимая, что сегодня либо он, либо я. Кто-то из нас, и третьего не дано. Неожиданно на меня нахлынули воспоминания нашей первой встречи, когда именно эта ужимистая улыбка в щетине его мягких светлых волос покорила моё сердце. Он ничего не отвечал, словно проверяя мои слова на верность. Я же вошла в роль:
— Но я очень боюсь кровавой смерти! И если мне нужно умереть, прежде чем стать вампиром, то я предпочту отравиться.
Он с недоверием прищурил глаза и посмотрел на меня из-под бровей. Мой голос снова дрогнул, и мне захотелось побыстрее все договорить, чтоб не выдать свое бескрайнее волнение.
— Для этого я украла в больнице яд и готова принять его.
Он закрыл глаза и, кажется, сосредоточился на чем-то. Вдруг я почувствовала, как что-то проникло вглубь моей грудной клетки и словно принялось разматывать какую-то невидимую нить. Меня начало буквально трясти от страха, а лицо моего мужа искривилось озлобленным оскалом. Вдруг я поняла, что он каким-то непостижимым образом считывает мои помыслы, но не из головы, а из самого сердца. Я закрыла глаза и вспомнила тот юношеский трепет, с которым я убегала из дома, чтоб встретиться с ним. Как он оставлял мне цветы по утрам в дверной ручке, и как мой отец ругался, не догадываясь, кто из мальчишек за мной ухаживает. Перед глазами предстало огненное поле на закате, где мы бежим, держась за руки, и падаем в высокие колосья, словно в море любви и нежности. В тот же момент мою голову сжало тисками. Теперь он хотел знать мои намерения. Мне ничего не оставалось делать, как постараться представить нас двоих бегущих по ночному лесу в поисках кровавой добычи. Включив все свое воображение, я на миг представила себя пьющей кровь своих же кур, припав к земле посреди нашего курятника. Казалось, мое кровожадное воображение уже исчерпало себя, как я почувствовала у себя во рту абсолютно реальный привкус свежей крови. Ошарашенная такими ощущениями я открыла свои глаза и обнаружила мужа, смотрящего на меня в упор и улыбающегося очень странной улыбкой. Наконец, он заговорил со мной:
— Надо подождать до ночи, день не подойдет для перевоплощения. Я буду спать, а ты готовься, в тебе еще слишком много страха, чтоб встретить свою смерть.
Он удалился обратно на диван, а я ходила по кухне и совершенно не знала, как и к чему мне готовиться. Единственное, что я знала точно — это время принятия твоего отвратительного чая и слова заученного на зубок заклинания.
Подкрался вечер, термос заметно опустел, мои нервы немного успокоились, а мысли уложились в строгую очередность действий, пропитавшись страхом смерти и безысходностью моего положения. Тем временем муж, проснувшись, сходил во двор и вернулся с большой крысой в своих бледных руках. Одним движением он откусил ей голову и выплюнул в угол. Он выпил немного живительной силы из пухлого туловища животного, сжимая его как сочный фрукт., Словно куском смоченной в краске губки остатками крысиной крови он принялся выводить огромный магический знак, куда мне было велено лечь для принятия смерти. Думаю, в тот момент я выглядела намного бледнее самого вампира, но, несмотря на весь сумбур в голове, мне необходимо было повиноваться его приказам. Я собралась с мыслями и в последний раз выпила зелье из термоса. Зажав в руке твое снадобье из мухоморов, я легла на пол внутрь круга. Мой муж вытащил из кармана металлический напальчник с острым когтем на конце и проткнул мне руку в запястье. В другой руке он держал миску, куда стал собирать мою кровь. Во мне не было больше страха в этот момент, я поняла, что он меня не убьёт, и что он действительно мне поверил. Собрав почти полную миску крови, он устремился к окну и замер там, словно ища в сумерках кого-то. Привстав, я почувствовала сильное головокружение, а от нервов в низу живота расползалась паутина боли. Спустя пару минут послышался его лишенный всяких эмоций голос:
— Пей свой яд.
— Что прямо сейчас? — растерянным голосом переспросила я.
Вдруг он повернулся и посмотрел на меня так, словно разгадал мою игру. В ту же секунду я быстро дрожащими руками открыла твой пакетик и проглотила что-то светло-серое, невероятно горькое на вкус. Теперь я могла разглядывать только белый потолок, на котором так же обнаружились недавние брызги темных капель. Я чувствовала, как постепенно холодеют мои пальцы ног и рук, и тщетно попробовав пошевелить ими, я поняла, что не могу. Кажется, я все еще моргала, когда он склонился надо мной. Его лицо было невыразимо жестоким, а кожа отливала стальным серым цветом. Ко всему, его ни капли не трогал тот факт, что я умираю. Считая мой замедляющийся пульс, он понял, что я ухожу из мира живых, и его лицо неожиданно украсила широкая улыбка. Спустя мгновение моим глазам стало больно смотреть на свет. Закрыв их, я почувствовала боль, будто под веками все покрылось острым песком. Это странно, но когда я перестала ощущать свое физическое тело, меня вдруг одолела невыразимая душевная тоска. Осознавая его полную потерю чувств ко мне, я ощутила ледяную боль предательства. Этот мужчина однажды поклялся любить меня вечно, но теперь он хладнокровно использовал мою жизнь своей во благо. Его убогое существование и ценности вампирского клана стояли гораздо выше наших чувств, моей заботы о нем и элементарной благодарности за все, что я в этой жизни сделала и пережила ради него. Мне захотелось рыдать, чтоб слезами вымыть эти страдания из души. Но было поздно плакать! Моё парализованное тело не оставляло мне ни единого шанса излить свои внезапно накатившие душевные муки, и даже в дребезги разбитое сердце не могло выдавить сейчас из моих онемевших глаз ни одной слезинки.
