Дойдя до паха, я осторожно коснулась бархатистой кожи мошонки, нежно перекатывая тяжесть яичек. Рон хрипло застонал, подаваясь бёдрами вверх в инстинктивном желании овладеть мной.
Для меня эта игра тоже перестала быть забавной: трусики давно намокли, а напряжённый клитор пульсировал, заставляя забыть о морали и осторожности. От мысли о том, что рядом ещё двое обнажённых мужчин, которые наверняка знают, чем мы занимаемся, как ни странно, моё возбуждение лишь усиливалось, дразня своей запретностью и порочностью.
Я была уверена, что, если бы в тот момент решила остановиться, то Широн бы позволил мне это, несмотря на собственные страдания, но я прошла уже точку не возврата.
Зачем терзать себя и их неудовлетворённостью, если нет смысла скрывать обоюдное влечение? Да и как его прятать, когда рядом один телепат, а другой чувствует мои эмоции?
Моё намерение сдаться, принять их всех, уступить своей жажде и довериться сразу троим мужчинам, было похоже на первое признание в любви, когда пальцы дрожат, а горло сдавливает спазм. Или на прыжок с парашютом, когда лишь шаг отделяет от пропасти, и я решилась: едва сумев обнять пальцами основание огромного члена Широна, я наклонилась, лизнув влажную от смазки головку.
— Лиза, — хрипло вскрикнул мой генерал с каким-то отчаянием.
Я как можно шире открыла рот, насаживаясь им на каменно-твёрдый член, но всё равно смогла вобрать только головку.
Широн задрожал, издавая что-то среднее между рыком и стоном, но легонько толкнул меня на спину, мгновенно накрывая тяжестью своего тела.
— Скажи мне… — простонал Рон, тяжело дыша и поедая меня глазами.
— Хочу тебя, — сказала я, раскрываясь навстречу мужчине.
Вопреки моим ожиданиям доведённый почти до крайности мужчина не вонзился в меня сразу, едва получив разрешение, а принялся покрывать жадными поцелуями моё лицо, шею, болезненно-напряжённые соски.
С громким треском шёлковая сорочка была разорвана пополам, а следом за ней полетел кружевной лоскуток трусиков, обнажая меня перед мужем. Его язык уверенно скользнул по сочащимся влагой лепесткам, накрывая пульсирующую горошину клитора. Властные губы сомкнулись на крохотном комочке нервов, лаская, посасывая и надавливая.
Раньше я не была любительницей оральных ласк, но сегодня убедилась, что мне просто не попадался такой любовник. Широн играл на чувствительной плоти, как виртуоз на флейте, вырывая крики, стоны и хриплые мольбы из моих уст, пока я не взорвалась ослепительным оргазмом, содрогаясь всем телом.
Твёрдые губы, хранящие мой вкус, поглотили мои вскрики, а затем, не давая опомниться от головокружительного наслаждения, Широн стал проникать в меня своим огромным членом.
Я была уже более чем готова принять его, но даже настолько расслабленной это оказалось непросто. Растягивая меня до предела, он возносил меня на невиданные высоты удовольствия. Я и не подозревала, что способна чувствовать так много. Это медленное скольжение и давление на неизвестные мне ранее точки наслаждения сводило с ума, заставляя открывать рот в беззвучном крике и хвататься за широкие плечи, как за единственное спасение.
— Ты такая узкая. Боюсь навредить, — прохрипел Широн, неуловимым движением переворачиваясь на спину так, что я теперь оседлала его крепкие бёдра. — Так не пораню, — пояснил генерал, сдавливая пальцами до треска гладкую простынь под нами.
Я начала осторожно двигаться, пытаясь принять как можно больше, но это оказалось непросто.
Чьи-то осторожные руки скользнули по моей груди, а нежного места на стыке плеча и шеи коснулись влажным поцелуем. Обернувшись, я увидела шалые от возбуждения глаза Альтара.
Он ласкал неуверенно, как будто спрашивая разрешения, но, прочитав ответ в моих мыслях, осмелел, безошибочно находя самые чувствительные местечки. Я двигалась всё резче и быстрее, сходя с ума от интенсивности ощущений, что испытывала, а когда пальцы на ногах стали поджиматься, я услышала животный рык Широна. Живот свело первой судорогой оргазма, грозящего убить меня, а губами завладел третий муж, окончательно лишая способности мыслить.
В себя я пришла, лёжа на широкой груди расслабленного генерала. Альтар нежно перебирал мои волосы, а Айрон поглаживал обнажённую спину.
Я видела, как возбуждены мужчины, но они терпеливо ждали, почти с отчаянием заглядывая мне в глаза.
Пресыщенное тело было расслабленным и вялым, но я решилась идти до конца: у нас и так уже всё было, они ласкали меня втроём, и своё удовольствие я разделила на троих. Было бы ложью сказать, что мне это не понравилось — ощущать их прикосновения, поцелуи, видеть желание в глубине глаз. Они мои, сейчас я чётко осознала, что не в силах отказаться от нежности Альтара, уверенности Широна или сладости Айрона.
Я медленно сползла с Рона, протягивая руки принцу и Альту. Моим телепатам второго приглашения не требовалось. Что было дальше — мне стыдно описывать, но уснули мы только под утро, уставшие и счастливые.
Мне не хотелось задумываться (ТИРЕ) любовь ли это, но определённо то, что между нами произошло, было не сексом, а близостью, потому что эти мужчины стали мне не просто симпатичными, а дорогими и близкими.
Глава 21
Альтар Сейн
Несмотря на все потрясения, наша маленькая супруга держалась молодцом: даже не представляю, как бы я справился, если бы столько всего свалилось на меня в одночасье, а она не искала виновных, не злилась, а даже пыталась во всём найти плюсы.
Елизавета думала и чувствовала так образно и ярко, что я не переставал изумляться её фантазии и оптимизму. Впервые за много лет я наслаждался своим даром, не считая его проклятием.
Приятно было видеть её восхищение. Зная свои недостатки, я и не мечтал встретить ту, которая сможет смотреть на меня с искренней симпатией, не говоря об искрящемся удовольствии от одной только моей улыбки.
Забавно бормоча сама с собой, Лизи скрылась в ванной комнате, размышляя о бытовых удобствах и досадуя, что не может принадлежать нам всем. Представление Лизы о браке с несколькими мужчинами одновременно смешило и возмущало: не хочу ждать в отдельной комнате, когда обо мне вспомнят. Даже если она выберет кого-то одного, то мы имеем право быть рядом, чтобы разделить этот момент. Я не хочу соперничать с мужьями в собственной семье, мы не конкуренты.
Я видел и чувствовал, как много Лизи уже значит для Широна, да и племянник потерял себя в голубых глазах нашей красавицы. Самому уже трудно отделить эмоции парней от своих.
Дядя Дорлин, который, как и я, унаследовал непростой талант телепатии, правда, не настолько сильный, говорил, что именно так он принял свою семью — когда перестал отделять чувства и мысли побратимов от того, что испытывал сам. Ревность между нами может стать очень опасной. Нет. Мы должны быть семьёй, чтобы суметь защитить Елизавету. Задумавшись о нерадужных перспективах, я упустил тот факт, что размышления девушки о гареме были лишь ироничной фантазией, попыткой её утомлённого потрясениями сознания смириться с действительностью.
