Аполлон коротко рассмеялся.
– Но теперь сцена принадлежит вам, – мягко добавил пожилой мужчина.
– Я пришел сюда в первый раз, – сказал Аполлон. – Меня выпустили из Райкерса сегодня до восхода солнца. Днем я встречался со своим офицером по досрочному освобождению. Мне пришлось прождать два часа, прежде чем он меня принял. А теперь я здесь.
Они молча смотрели на него, и каждый казался Аполлону столь же непостижимым, как статуя Будды.
– Ваш офицер по условно-досрочному освобождению заставил вас прийти сюда в тот же день, когда вас выпустили из тюрьмы? – спросила Элис.
На самом деле офицер уговаривал его пойти домой, принять душ и отдохнуть. Но Аполлон попросил найти для него встречу прямо сейчас. Он был готов на все, только чтобы снова не переступать порог своей квартиры. Но как он мог им это объяснить?
– Да, – ответил Аполлон. – Он придурок.
Несколько Выживших принялись досадливо цокать языками. Мужчина с седеющей бородой едва заметно кивнул Аполлону, который интерпретировал его движение, как – в задницу полицию.
– Почему она это сделала? – запинаясь, заговорила молодая женщина. – Она объяснила?
Удивленный Аполлон повернулся. Неужели они все знали, кто он такой, когда он пришел.
Это не ребенок.
– Нет, – ответил Аполлон. – Она ничего не объяснила.
– А почему вы это сделали? – задала вопрос Элис, и ее приятные манеры школьного регулировщика исчезли.
– Вы говорите о библиотеке? – уточнил Аполлон.
– Да, именно, – сказала она, скрестив руки на груди и наклонившись вперед.
– Я был не в себе, – ответил Аполлон. – Я не понимал, что Эмма сделала, пока не очнулся после операции. Я лежал в постели и смотрел новости по телевизору. Из них я узнал, что произошло. Моя квартира все еще считалась местом преступления, и мне не позволили туда вернуться. Я поселился у матери после того, как меня выписали из больницы. Как только я почувствовал себя лучше, я пошел в отделение Нью-Йоркской публичной библиотеки, расположенной на Форт-Вашингтон, где работала моя жена. Был четверг. И они открывались в полдень. Я пришел к двенадцати, когда, как я знал, другие библиотекари уже находились внутри и готовились к новому рабочему дню. Как вам, вероятно, известно из выпусков новостей, я захватил с собой дробовик.
Ему пришлось несколько раз пересказывать события того утра своему адвокату, а потом судье и прокурору. Он не давал показания перед судом присяжных, но у него возникло ощущение, что он делает это сейчас.
– У меня остались ее рабочие ключи, – продолжал Аполлон, – и я вошел в здание. Двух из трех работавших с ней библиотекарей я нашел на первом этаже. Нам пришлось подождать, когда вниз спустится третья, которая ходила наверх в туалет.
– Они были напуганы? – спросила Элис.
– Конечно, им было страшно, – ответил Аполлон.
Она опустила взгляд на свои колени.
– Я не думаю, что в моих словах был какой-то смысл, – продолжал Аполлон. – Мне не сразу удалось начать говорить связно. Я объяснил им, зачем пришел. А в самом начале по ошибке выстрелил в потолок. Кто-то снаружи это услышал и вызвал полицию. Тогда я и три библиотекарши спустились в подвал. Я сам их туда отвел. Оставшееся время мы сидели взаперти в читальном зале.
Одна из женщин встала со своего места, вышла из круга и почти бегом выскочила из зала.
– Когда я вернулся из больницы, все уже знали про охоту на Эмму Валентайн. ФБР и полиция Нью-Йорка вели расследование. Они пришли ко мне и попросили дать информацию, которая могла бы им помочь ее поймать. Может быть, они уже побывали в библиотеке и допросили всех трех библиотекарш. Но те явно не рассказали всего, что знали про Эмму. С кем еще она могла разговаривать? Эти женщины были ее семьей. Ее родители умерли, а муж и ребенок ничего для нее не значили. Я не смог найти ее сестру. Поэтому пришел в библиотеку, чтобы задать свои вопросы. Я не сомневался, что Эмма рассказывала им какие-то вещи, которые помогли бы мне ее найти.
– А она им рассказывала? – спросил мужчина с седеющей бородой, наклонившись вперед.
– Нет, – ответил Аполлон. – Они клялись мне снова и снова, но я поверил им только через шесть с половиной часов. В конце я отдал дробовик Карлотте. Госпоже Прайс. И сдался полиции. Все три женщины дали показания в мою пользу. Они отказались предъявить мне какие-либо обвинения. Это главная причина, по которой меня так быстро отпустили – удивительное проявление милосердия с их стороны.
– Вы думаете, что ваша жена все еще жива? – спросила молодая женщина, заговорившая первой.
– Надеюсь, что нет. – Он посмотрел на нее и понял, как прозвучали его слова. – Я хотел сказать, что ФБР и департамент полиции Нью-Йорка до сих пор ее не нашли, – добавил Аполлон. – Иными словами, я не знаю.
– Но что вы планировали сделать тогда? – продолжала расспросы молодая женщина. – Если бы у коллег вашей жены была какая-то информация. Если бы вы ее нашли.
– Она убила моего сына, – сказал Аполлон. – Если бы я ее нашел, то убил бы сначала ее, а потом себя.
Аполлон не знал, что еще можно сказать, поэтому промолчал. Выжившие тоже молчали.
– Ладно, – наконец сказала Элис. – Спасибо, что пришли. Время встречи истекло.
Глава 35
Аполлон оставался в Йорквиллском отделении до тех пор, пока в семь вечера не закрыли двери. Эти часы он провел на главном этаже, сидя на стуле у входа с журналом на коленях. Ему было неприятно рассказывать Выжившим о том, что он сделал, но после окончания групповой терапии почувствовал себя еще хуже. Во всяком случае, в подвале он находился с такими же, как он. Мужчина с седой бородой держал в руках телефон и отправлял сообщение, когда выехал на перекресток, и в его машину врезался грузовик. Его невеста умерла еще прежде, чем машина перестала вращаться. Но после того, как они поделились своими горестями, покричали или поплакали, что потом? А потом наступает вечер, и ты снова остаешься один. И так шесть месяцев? Проклятье, нет, большое вам спасибо. Но, если он не будет ходить на эти встречи, его посадят на идущий в Райкерс автобус, и он не сможет рассчитывать на скорое освобождение. Поэтому Аполлон несколько часов сидел на стуле, пытаясь уговорить себя проявить терпимость, упорство и встать на путь выздоровления. Наконец он понял, что больше отступать некуда. Он должен вернуться в свою квартиру.
И все же, когда Аполлон приближался к своему кварталу, когда подходил к дому, когда вызвал лифт, он продолжал рассчитывать, что появится кто-то и остановит его. Но никто не появился. Он подошел к входной двери своей квартиры, немного постоял и вставил ключи в замки.
И отпер входную дверь.
Рассчитывал ли он что-то услышать, когда входил? На самом деле нет. Но тогда почему его так удивила тишина в квартире? Быть может, из-за того, что было очень шумно, когда он находился тут в прошлый раз? Три месяца назад. Всего три месяца.
