Патрис посмотрел на экран своего телефона.
– «Клуб Выживших», – прочитал Патрис. – «Встреча в китайском общественном центре во Флашинге». Тебе нужен адрес?
– Ты член общества? – спросил потрясенный Аполлон, который даже не заметил, что сумка сползла с его колен на пол.
Патрис протянул руку и поднял сумку.
– Нет, – сказал он. – Но когда ты к ним присоединился, информация об этом появилась на странице памяти.
Аполлон чувствовал себя так, словно кто-то засунул его голову под воду.
– Страница памяти, – тихо сказал Патрис. – Посвященная Брайану. – Он постучал по экрану своего телефона и протянул его Аполлону.
– «В память о Брайане Кагве», – прочитал Аполлон.
Он смотрел на страницу в Фейсбуке, посвященную памяти его сына.
Шестнадцать тысяч подписчиков.
На странице была помещена фотография Брайана, фигурировавшая во всех выпусках новостей. Та, которую Аполлон сделал в подвале дома в Ривердейле. Но кто скопировал ее с его личной страницы? Какой новостной канал? И вот теперь фотография появилась здесь. Кончикам пальцев Аполлона стало горячо, словно телефон их обжигал.
– Я один из подписчиков, – тихо сказал Патрис, услышал свой голос и взял себя в руки. – Нет, не подписчик. Ты знаешь, что я имел в виду. А теперь я намерен заткнуться.
Аполлон принялся читать то, что было написано на странице. Сообщений оказалось очень много. И его называли самыми разными именами.
Связанный муж.
Пленник квартиры № 43.
Задушенный папа.
Потерпевший неудачу отец.
Мистер Мой-сын-мертв.
Конечно, были здесь и добрые слова, но огромное количество очень жестоких. Многие винили Аполлона в том, что случилось. Мужчины и женщины, представители всех рас и религий Соединенных Штатов, и даже жители других стран – и у каждого имелось собственное мнение. Часть из них ненавидела Аполлона. Еще больше людей презирали Эмму. Почти все написали хотя бы одну строку, приговаривавшую ее к какому-нибудь виду ада. Единственным невинным в этой истории был ребенок. И, хотя эта мысль вызвала боль, Аполлон не мог с ней не согласиться.
Он вернулся к началу страницы и увидел, что кто-то создал ее, пока он лежал в больнице. Когда он, Эмма и Брайан были во всех новостях. Скорее всего, из самых лучших побуждений, но потом у этого человека появились другие дела, он перестал отслеживать судьбу страницы, и очень скоро ею уже никто не управлял – или управляли все. Кто-то помещал на ней признания в любви, адресованные Брайану, другие – молитвы из разных священных книг, о части которых Аполлон слышал впервые. Там были картинки с ангелами, держащими на руках детей, похожих на Брайана, и ангелов с лицами Брайана. Фотографии Эммы, а иногда Аполлона, превращенных в чудовищ из мифов и фильмов, главным образом Медеи. А еще изображение надгробного камня с именем Эммы и надписью: «Покойся с дерьмом».
Некоторое время, в самом начале, люди спорили об убийстве, об исчезновении Эммы, неспособности закона ее найти; возникали многочисленные теории о том, что Аполлон убил обоих и преступление сошло ему с рук. В посланиях осуждалось женоненавистничество и мужененавистничество. Какие-то ниточки тянулись к форумам родителей, где говорилось, что Аполлон и Эмма с самого начала были плохими родителями. Откуда эти люди могли хоть что-то про них знать, осталось неизвестным и, очевидно, значения не имело. Они с Эммой якобы чрезмерно опекали своего ребенка – вот в чем состояла их главная проблема. Оба работали, что стало причиной всех бед. Кое-кто сочувствовал Эмме, утверждая, что она страдала от сильнейшей послеродовой депрессии. Другие заявляли, не без злорадства, и это не прошло незамеченным, что подобные вещи распространены в черных семьях. Они живут в аду и ведут себя как дьяволы.
– Я не верю своим глазам, – прошептал Аполлон, но не мог остановиться и продолжал читать.
Все время, пока он лежал в больнице, а потом сидел в Райкерсе, и даже сейчас, когда пытался понемногу прийти в себя, – его обсуждали, препарировали и разоблачали. Он чувствовал себя так, будто ему рассказали о том, что он ходит с голой задницей. И что лучше: знать о существовании такой страницы или пребывать в неведении?
А еще существовал человек, который создал страницу. Администратор. Он подписался именем Гарри Зеленые Волосы. Его собственная страница оказалась пустышкой. На фотографии был изображен ухмыляющийся Гринч, и имелась только одна личная информация (родной город: Маунт Грампит).
– Зачем кому-то такое делать? – спросил Аполлон.
Патрис посмотрел на него, разинув рот.
– Я думал, ты знал, друг мой, – сказал он. – Я бы никогда… Мне пришло сообщение, что на странице началась какая-то активность. Я туда зашел и увидел, что ты присоединился к Выжившим, и сделал вывод, что, раз уж ты оставляешь там сообщения, тебе известно о ее существовании.
– Я этого не делал, – сказал Аполлон. – Во всяком случае, сознательно. Я просто пытался прикрыть собственную задницу – ведь мне приходится думать об офицере по УДО.
Аполлону следовало прекратить разговоры. Обсуждение технических деталей, сообщений и уведомлений вызывало у него желание разбить телефон Патриса о его голову. Кстати, раз уж речь зашла о Патрисе, как он мог стать подписчиком такой страницы?
Патрис взял свой телефон из руки Аполлона и положил его экраном вниз к себе на колени.
Аполлон отвернулся и сел, прислонившись плечом к окну. Он увидел, что они покинули Куинс и въехали на Лонг-Айленд. Здесь дворы у домов стали немного больше, а высота коммерческих зданий не превышала двух этажей.
Шестнадцать тысяч подписчиков? Почему они это сделали? Когда поезд мчался мимо жилых домов, Аполлон задумался – быть может, он смотрит на места, где многие из них живут, а кирпичный домик в стиле Тюдоров принадлежит Гарри Зеленые Волосы. Или соседний с ним. Аполлон почувствовал, что ему становится все труднее дышать, он находился на грани обморока. Что его тревожило двадцать минут назад? Проклятые ведьмы? Зачем беспокоиться о ведьмах, когда интернет способен вызвать к жизни нечто во много раз хуже.
Глава 43
Красная черепица крыши железнодорожной станции Лонг-Бич в сочетании с белыми стенами и коричневыми углами делали ее больше похожей на средиземноморское бунгало, чем на последнюю остановку на железнодорожной ветке Лонг-Айленда. И уже совсем нелепо она выглядела в разгар зимы, когда холодные ветра, дующие со стороны канала Рейнольдса на север и от Атлантического океана на юг, заставляли здание содрогаться под их порывами.
– Так это наш человек? – спросил Патрис.
На парковке перед зеленым «Субару 2003» стоял Уильям Уилер. Он скрестил руки на груди и внимательно смотрел на асфальт, словно пытался прочитать предсказание на кофейной гуще. Некоторое время Патрис и Аполлон оставались внутри станции и наблюдали за ним. Уилер опустил руки, обошел «Субару», открыл дверцу со стороны водителя и достал пластиковый пакет из супермаркета. Сверху он был завязан, и Уилер его быстро развязал.
