Зал ожидания на станции Лонг-Бич наполняло низкое гудение – кассир оставил микрофон включенным и отошел от своего места в будке. Звук усилился, когда Уилер потянулся в пластиковую сумку и вытащил оттуда бутылку с содовой на шестьдесят четыре унции.
«Тэб».
– Сейчас 2015 год, – негромко сказал Патрис. – Проклятье, кто еще пьет «Тэб»?
Бутылка пива в сорок унций была бы проблематичной, литр джина и вовсе вызвал бы тревогу, но шестьдесят четыре унции «Тэба»? Просто смешно. Розовая этикетка потускнела до цвета изоляции из стекловолокна. Уилер вернулся к капоту «Субару», оперся на него, поднес бутылку к губам и принялся жадно пить.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил Патрис. – Твое будущее!
Аполлона завораживало поднимавшееся и опускавшееся адамово яблоко Уилера и живот, который распухал и опадал, пока он наливался водой из бутылки «Тэба». Патрис потянул Аполлона за плечо.
– Перед тобой мужчина, который давно существует без женщины, – объяснил Патрис, обнял Аполлона за плечи и сжал их, чтобы усилить впечатление от своих слов. – Не месяцы, а годы. Десятилетия. Мужчина, живущий один так долго, забывает, что значит быть цивилизованным, и начинает разгуливать по дому в жалком нижнем белье. Потом наступает день, когда он в таком виде выходит забрать почту и даже этого не замечает. Затем появляется на крыльце в отвисших на заду трусах и без футболки и самым искренним образом удивляется, когда соседи начинают считать, что он похож на тролля.
Уилер опустил бутылку, вдохнул через нос и поднял ее снова. Он пил с таким удовольствием, что вода текла по подбородку и сбегала вниз по шее, которая раздувалась, как у змеи, проглотившей мышь.
– Когда живешь без женщины, становишься жирным чуваком с небритой рожей, который выкладывает видео о том, что все на свете дураки, потому что тебя не ценят, – продолжал Патрис. – «Женщины любят только ничтожеств». Такова мантра придурков, неспособных признать собственные недостатки, с ними никто не соглашается пойти на свидание, и ублюдки полностью лишены секса, отчего мозг начинает гнить у них в черепе. В результате они превращаются во взрослого мужчину, публично, с жадностью поглощающего бутылку проклятого «Тэба» на парковке в Лонг-Айленде.
Аполлон кивнул, но он испытывал лишь жалость к Уильяму Уилеру. Он пригласил сюда Аполлона и Патриса и предложил их встретить только для того, чтобы получить привилегию выписать им пятизначный чек. А за его щедрость Патрис отплатил ему насмешками.
Когда Аполлон и Патрис вышли из здания станции, Уилер помахал им свободной рукой, поставил бутылку на капот машины и сделал два шага вперед, бутылка наклонилась, скатилась на землю, и коричневая шипучая жидкость залила капот. Уилер резко повернулся и подхватил бутылку содовой, словно падающего ребенка, при этом брюки слишком сильно натянулись, а куртка поехала вверх, обнажив жирный живот.
– Я начинаю думать, что этот чувак никогда не спал с женщиной, – заметил Патрис.
Аполлону совсем не хотелось говорить о двух дочерях Уилера, про которых тот рассказывал. Зачем? Кроме того, поднявшийся на парковке ветер позитивно подействовал на Аполлона. Возможно, дело было в том, что он снова увидел Уилера. И этот неловкий момент напомнил ему о вечере в кафе, и он понял – чего не сумел сделать тогда, – что Уилер помог ему, пусть и незначительно, сохранить жизнь. Когда он вышел из церкви после произнесенных женщиной слов, кто знает, возможно, он мог сломаться окончательно. И тут мужчина средних лет захотел посидеть с ним в кафе, выпить кофе, заняться бизнесом, и, как ни странно, их разговор позволил ему успокоиться и прийти в себя.
– Я знаю еще об одной вещи, которую этот парень никогда не делал, – сказал Аполлон, поворачиваясь к Патрису. – И пусть ты над ним жестоко посмеялся, он бы никогда не стал выступать на проклятой странице на Фейсбуке, посвященной малышу Брайану.
Патрис застыл на месте, перестал моргать и даже дышать, как будто в одно мгновение отказала вся его центральная нервная система. Между тем Аполлон направился к Уилеру и помахал ему, а когда они оказались рядом, пожал руку.
Внутри «Субару» на удивление приятно пахло. Причина сразу стала понятной – на зеркале заднего вида висело сразу два освежителя воздуха. Клубника. Устроившийся на заднем сиденье Патрис наклонился вперед и ткнул в них длинным пальцем.
– Это от моих дочерей, у меня их две, – сказал Уилер.
Освежители воздуха смущали его заметно больше, чем бутылка «Тэба».
– Дочери, – повторил Патрис.
– И одна жена, – добавил Уилер, включая двигатель.
Аполлон не стал оборачиваться к Патрису, усмехаться или злорадствовать. Более того, он старался не смотреть другу в глаза в течение всей поездки.
– Я часто называл каждую из них маленькой клубничкой. Когда они начинали сердиться, их лица ужасно краснели, – сказал Уилер, выезжая с парковки. Он улыбнулся воспоминаниям, сворачивая на Ист-Парк-авеню. – Я подумал, что мы можем поговорить с вами на воде, – сказал он, продолжая ехать на восток. – Как вам такая идея?
– На пароме или еще как-нибудь, мистер Уилер? – спросил Патрис.
Он выглядел немного сбитым с толку. Его обычная манера наклоняться вперед и давить на собеседника во время любого разговора куда-то исчезла. Он откинулся на спинку сиденья и говорил тихо, Патрис так и не пришел в себя после жестких слов, произнесенных Аполлоном.
– Нет, не на пароме, – ответил Уилер, наслаждаясь таинственностью момента.
На светофоре он свернул налево, на бульвар Лонг-Бич, потом выехал на маленький мост через Канал Рек Лид. Наконец они добрались до однополосной дороги, Уилер припарковался возле двухэтажного дома в колониальном стиле с вывеской над входной дверью, гласившей: АЙЛЕНД-ПАРК ЯХТ-КЛУБ, и указал в сторону причалов, у которых раскачивалось на воде пять маленьких лодок.
– «Ты бывал в кубрике, Джоуи?»
[28] – спросил Уилер.
Аполлон знал цитату, но не смог заставить себя рассмеяться или хотя бы вежливо улыбнуться. Сидевший сзади Патрис достал телефон и принялся постукивать по экрану.
Уилер щелкнул по двум клубничным освежителям воздуха, и они начали раскачиваться.
– Я стар, – сказал он и рассмеялся. – Просто не обращайте на меня внимания. Но могу ли я, парни, попросить вас об одолжении? Вам не сложно называть меня Уильям?
Он повел Аполлона и Патриса к шлюпу «Хантер 41», который слегка покачивался на воде, почти касаясь причала. Уильям легко шагнул на борт, но у Аполлона и Патриса это заняло некоторое время, поскольку им пришлось передвигаться маленькими шажками. Серо-зеленая вода канала мягко ударяла в корпус. Между тем Уильям спокойно открыл дверь и спустился вниз.
Лодка называлась «Детская забава».
– Идите сюда, – позвал Уильям. – У меня есть пиво.
