– Гейл – замечательный ребенок, – сказал Аполлон.
– Это правда, – проговорила мать девочки, заглянув в глаза дочери. – А еще ей давно пора спать.
– Нет! – завопила Гейл и так широко зевнула, что они вполне могли бы сосчитать все ее зубы.
Мать девочки повернулась и посмотрела на Аполлона.
– Я не слишком хорошо знала Эмму, пока она тут жила, – сказала она. – Ты же понимаешь, дети занимают почти все мое время. Но ей нравился мой сын Фредди. Он очень робкий, мало разговаривает, но любит книги. У Эммы хватало и своих проблем, но она каждую ночь читала ему перед сном. И это рассказало мне все, что я хотела бы о ней знать.
Мать с дочерью вышли из Докторского коттеджа, но тут же вернулись, мать Гейл протянула руку, и Аполлон увидел у нее на ладони красную нитку.
Аполлон взял ее, молча кивнув, целую минуту смотрел на петлю, а потом надел на безымянный палец.
Глава 66
Аполлон вышел из Докторского коттеджа, держа книгу под мышкой, как человек, который отправился на прогулку, прихватив с собой газету. Он видел библиотеку, находившуюся менее чем в десяти ярдах, и Кэл, начавшую спектакль. Они так и не сделали страшных кукол, но это не имело значения. Аполлон смотрел на лица старших детей, завороженных куклами. Их влекло не к Кэл, а к спектаклю.
– Чары, – прошептал Аполлон.
Казалось, он единственный, кто остался снаружи. Кэл, охранницы и дети были в библиотеке, матери малышей укладывали их спать в Доме медсестер. Аполлон стоял на месте, слегка покачиваясь. Во дворе наступила тишина, какой Нью-Йорк не знал в течение трехсот лет. Они находились далеко от реки, но Аполлон слышал шум воды, которая плескалась у берега острова Норт-Бротер.
А затем, внезапно, словно налетел порыв сильного ветра, он уловил новое движение в воздухе и сначала ошибочно принял его за звук, нечто вроде стрекота наполнило двор, но через мгновение он почувствовал, как заряд электричества наполнил его тело, и мощная волна прошла сквозь его челюсть, и он стиснул зубы, шея у него горела. Аполлону показалось, будто он превращается в высокую частоту, почти ощущал направление трансляции. Не от библиотеки или Дома медсестер. Туберкулезный павильон.
Уильям.
Аполлон сделал два шага в сторону павильона, но потом резко повернулся и поспешил в библиотеку. Подойдя к двери, он заглянул внутрь. Кэл продолжала смотреть на детей, рассказывая им сказку про Рапунцель.
Охранницы его заметили, но именно Гретта, стоявшая в задней части помещения, напряженная и ко всему готовая, сразу направилась к Аполлону. Она вытолкнула его из библиотеки и сжала руку.
– Возможно, ты сумел обмануть Кэл, – прошептала она. – Но из этого не следует, что я тебе верю.
– Послушайте, – взмолился Аполлон. – Пожалуйста. Я должен кое-что сказать Кэл.
– Скажи мне, – холодно предложила Гретта. – Пусть у детей будет десять минут счастья.
– Уильям, – сказал Аполлон. – Он угрожал.
– Он всегда угрожает.
– Он сказал, что вызвал кавалерию, – продолжал Аполлон. – Я не знаю, кого он имел в виду, но кто-то приближается.
Гретта отпустила руку Аполлона, и ее лицо исказилось от потрясения, словно она получила пощечину.
– Кто-то приближается, – повторила она.
Гретта подняла руку и слабо махнула в темноту. Потом заставила себя успокоиться, отвернулась от Аполлона и бросилась внутрь.
Он видел, как ее юбка промелькнула у входа, но дети продолжали внимательно слушать. Гретта подбежала к Кэл, прервала представление, наклонилась к ее уху и начала что-то шептать. Кэл опустила кукол всего на дюйм, на мгновение улыбка исчезла, потом она снова подняла кукол и возобновила спектакль, но ее взгляд скользнул по комнате, пока не нашел одну из охранниц. В этот момент Аполлон вышел.
Изолятор выходил на рощу у подножия небольшого холма. Луна освещала его вершину, оставляя деревья в темноте, но тропинку было видно хорошо. На ней находился только Аполлон.
Он прошел вдоль павильона, пытаясь отыскать окно, за которым стоял Уильям, потом присел на корточки, поднял с земли камень величиной с бейсбольный мяч, отступил на пять шагов и швырнул камень, окно разбилось. Теперь только сетка разделяла Аполлона и Уильяма.
Однако изнутри не последовало никакой реакции. Тишина. Аполлон прислушался, пытаясь понять, есть ли кто-то в камере. Может быть, охранницы вывели Уильяма наружу, пока он кормил Гейл. Может быть, его тело уже где-то тлеет.
Аполлон подобрался поближе к окну и попытался заглянуть внутрь, но там было слишком темно.
– Уильям, – прошипел он. – Уильям! Если ты здесь, ответь мне.
Встав на цыпочки, он прижался носом к сетке.
– Уильям Уилер!
Из камеры донеслось кряхтение, и Аполлон услышал шаркающие шаги.
– Меня зовут совсем не так, а потому перестань понапрасну сотрясать воздух, повторяя эти два слова.
Наконец в окне показалась фигура. Не человек, а лишь форма, тень, от которой исходила угроза.
– Я встретился с твоей женой, – сказал Аполлон. – Она говорит, ты послал ей «Убить пересмешника», испортив каждую страницу книги.
– А тебе какое дело? Ты ведь получил свои деньги, не так ли?
– Ты украл их у нее, Уильям, верно?
– Я же сказал, чтобы ты перестал использовать эти два слова, – проворчала фигура у окна. – Я не знал собственного имени. Не знал, кем был на самом деле. А потом отыскал место, где почувствовал себя своим. Нашел людей, которые меня понимают. Я мог говорить с ними, как ни с кем другим. Там я снял лицо Уильяма Уилера и обнаружил другое, истинное. И как только мои друзья его увидели, они дали мне настоящее имя. Более того, Аполлон, тебе оно известно.
– Как я могу его знать?
Человек в камере заговорил громче, словно читал вслух заявление.
– Планы на сегодняшний обед, вдохновленные малышом Брайаном. ВАРЕНЫЕ ОВОЩИ!
Аполлон сделал шаг назад. Мужчина приблизил лицо к сетке.
– Вареные овощи! – прокричал он.
– Ты Детсад! – догадался Аполлон.
– Мы! – прошипел он. – Мы Детсад. Десять тысяч человек с одним именем.
Мужчина в клетке просунул пальцы сквозь металлическую сетку, Аполлон увидел в лунном свете, что его ногти больше похожи на когти, и почувствовал, как на него обрушилась волна смятения. Он ощущал себя как потерпевший крушение корабль.
– Ты убил свою дочь, – сказал Аполлон. – Так говорит Гретта.
– Я сделал выбор! – выкрикнул Детсад. – Для своей семьи я сделал самый трудный выбор из всех возможных.
Челюсти Аполлона напряглись. Электрические разряды вновь наполнили воздух, но они исходили не от Уильяма. Изменения возникли где-то за спиной Аполлона, он затылком ощутил жар и резко повернулся.
