«Йотун. – Аполлон вспомнил голос Йоргена. – Тролль. Так мы их называем в Норвегии».
Аполлон стоял на поляне, залитой лунным светом. Сейчас он все видел, поэтому решил выключить сотовый телефон. Следы Эммы уходили в лес, и он зашагал по ним дальше.
Так он шел вперед еще пятнадцать минут, но ему показалось, что прошло два часа из-за холода и боли в ноге над коленом. Эмма сильно и без малейших колебаний швырнула в него камень. А чего он ожидал – объятий и жарких поцелуев? Быть может, и так. Но примирение никогда не бывает легким, во всяком случае, когда речь идет о чем-то важном.
Здесь между кронами деревьев появились просветы, и белый снег блестел в лунном сиянии. Тропинка стала шире, а потом разделилась на две, точно пара рогов здоровенного барана. Аполлон без труда определил, по какой из них пошла Эмма. Вскоре слева от тропы он увидел крышку от подноса, лежавшую на боку. В темноте, под лунным светом, она выглядела как полированное серебро. Аполлон подошел к ней, поднял и инстинктивно выставил перед собой, как щит. И пошел дальше, по уходившей вперед по дуге тропинке.
Здесь расчищенная земля стала еще шире, словно он вошел в чашу, и в сознании у него тут же возникло слово «карьер», хотя на самом деле пространство не было таким уж большим или глубоким. Тем не менее, по сравнению с остальной частью густого леса, яма казалась огромной, как Большой каньон. Повсюду лежали серые камни и кучи щебенки, которые уходили ко дну ямы. В самом низу Аполлон увидел зияющий черный вход в пещеру. Эмма Валентайн сидела у самого края, спиной к нему и вглядываясь в пещеру.
Аполлон застыл на месте, не сводя глаз с пещеры. Он уже давно отчаянно мерз, но сейчас из самой глубины его существа поднялась новая волна леденящего холода. Одно дело слушать, как Йорген рассказывает свои истории, и совсем другое – увидеть пещеру, доказательство того, что он не соврал.
– Агнес, – прошептал он.
– Предполагается, что глаза нужно приберечь на самый конец, – сказала Эмма.
Она не стала поворачиваться, но ее слова привлекли его внимание. Аполлон ждал, продолжая держать перед собой крышку от подноса. Что может помешать Эмме поднять и швырнуть в него любой из тысяч камней, лежавших вокруг? Он уже испытал на себе ее безупречную меткость. А если она попадет в голову? Аполлон осторожно двинулся к Эмме, хотя сейчас ее не окружало голубое сияние магии.
Он подходил все ближе.
Эмма смотрела на пещеру. Она сидела на камнях, наклонившись вперед и слегка покачиваясь. Аполлон сообразил, что она ест. Блюдо с бараньей головой балансировало у нее на коленях. Он подошел сбоку и остался стоять, а она продолжала сидеть на земле, скрестив ноги.
– Старик однажды сказал, что глаз – это как десерт, – прошептала Эмма. – Или, быть может, я слышала, как он так подумал. В общем, он говорил, что глаза нужно оставить напоследок. Но я не стану выполнять его приказы.
Эмма выставила большой и указательные пальцы, уверенно засунула их в глазницу барана, и глазное яблоко беззвучно выскочило наружу. Аполлон протянул руку, чтобы ее остановить, но, сделав движение вперед, уронил крышку, она покатилась по склону, и ее стук по камням эхом разнесся в темноте. Он сделал два быстрых шага вниз, чтобы подхватить крышку, но камни лежали неплотно, он поскользнулся и упал набок. Бутылка «Бреннивина» в кармане куртки глухо треснула, а потом стала плоской, и он понял, что она разбилась. Его тут же окутали алкогольные пары, облако бензина с пряностями. Аполлон вскочил на ноги, чтобы избавиться от запаха, но жидкость пропитала куртку и брюки, и вонь алкоголя осталась с ним.
Между тем Эмма небрежно бросила первый глаз в рот. Это выглядело так, словно она сосет огромный леденец. Она закрыла рот и поджала губы, но по-прежнему не сводила глаз со входа в пещеру, несмотря на хаос, устроенный Аполлоном. Его затошнило, когда он увидел, как Эмма с удовольствием ест бараний глаз. Наконец она выплюнула маленький камешек, как косточку от оливки, и он покатился вниз. Остатки глаза отправились туда же, пока Аполлон поднимался обратно.
Эмма засунула два пальца в мясо вокруг теперь уже пустой глазницы, оторвала кусок, положила его в рот и тут же проглотила, практически не прожевав. При этом она не отводила взгляда от входа в пещеру.
Аполлон посмотрел вниз. Крышка от подноса остановилась в двадцати футах от входа в пещеру. Он пополз вверх, пока у него не появилась возможность сесть рядом с Эммой. Казалось, вонь «Бреннивина» не произвела на нее впечатления. Быть может, ей уже было все равно.
– Я тебя искал, – сказал Аполлон.
Она оторвала еще кусок мяса и проглотила его, не меняя выражения лица.
– Ну, я была здесь, – сказала она.
– Но ты появлялась не только здесь, – сказал Аполлон. – Я сумел добраться до острова. И познакомился с Кэл.
Аполлон смотрел на профиль жены. Ее глаза остекленели от усталости, волосы спутались и сильно отросли.
– Когда ты в последний раз отдыхала? – спросил он. – Где ты спишь?
Она потянулась к последнему кусочку мяса, остававшемуся вокруг глазницы, но Аполлон прикоснулся к тыльной стороне ее ладони, она уронила мясо, положила руку на колени и посмотрела на мужа.
– Я никогда не сплю, – ответила она. – Сон – это двоюродный брат смерти. – Она указала на вход в пещеру. – Я стою на страже всю ночь, чтобы Брайан уцелел.
Он хотел взять ее за руку. Более того, хотел, чтобы она положила уставшую голову ему на колени и наконец отдохнула.
– Когда я была на восьмом месяце беременности, – сказала Эмма, – ко мне на улице подошла женщина. Как только она меня увидела, она тут же широко улыбнулась, но я ее не знала. Она остановила меня и сказала, что, когда родится ребенок, моя жизнь постоянно будет наполнена стрессом, и я больше не смогу отдыхать по ночам, став матерью. Казалось, она была счастлива, когда произносила свою речь. Словно считала, будто тревога – это знак доблести. Я хотела выцарапать ей глаза.
Аполлон продолжал держать руки на коленях. Он не делал резких движений и старался говорить спокойно.
– Когда я в первый раз увидел тебя в лесу, ты сияла, – сказал он. – Тебя окружал голубой свет. Но, как только я с тобой заговорил, он исчез.
– А сейчас он есть? – спросила Эмма.
– Нет, – сказал он. – Я больше его не вижу.
– В нашей семье что-то не так именно с тобой, – сказала Эмма. – В тебе. Вся. Проблема. «Пойди, прими еще одну таблетку». Такими были твои последние слова, обращенные ко мне.
Аполлон опустил голову.
– Я…
Она его перебила:
– Тогда ты в первый раз отобрал у меня мой свет.
– Сегодня ночью ты можешь отдохнуть, – сказал Аполлон. – Я не буду спать.
Эмма посмотрела на пещеру, перевела взгляд на мужа, потом поднесла два пальца к бараньей голове, но не стала отрывать новый кусочек мяса, и Аполлон заметил, что у нее дрожит палец.
