Это был конец. Смерть. Но…
– Поединок до первой крови? – насмешливо и сыто пророкотал Вирл.
Единственный шанс на наше спасение – это было очевидно. Только согласиться просто так, без всяких дополнительных условий, означало сбежать.
– Поединок, – утвердительно сказал я, опуская меч. – Но в случае нашей победы, ты больше никогда не пересечешь границу.
Полыхающие плазменным огнем глаза Вирла сфокусировались на мне, Верховный насмешливо фыркнул.
– Согласен. Не переступлю, но лишь до тех пор, пока ты жив!
Один удар сердца, и в воздухе появился мерцающий сгусток… Та же магия, которую мы, наделенные даром, призываем в момент клятвы, но сильнее в тысячу раз. Она пришла сама – так бывает, если обещание дает некто слишком сильный.
Рот Вирла растянулся в неприятной, обнажающей окровавленные клыки улыбке.
– Поединок, – повторил он.
И началось…
Прыжок, удар мечом и тут же удар магией. Отскок, доля секунды на то, чтобы перевести дыхание, и снова рывок вперед. Я чувствовал себя слепым щенком, который нападает на матерого боевого пса, но ничего другого не оставалось. Единственный шанс. Второго не будет никогда.
Вирл отбивался шутя, а когда он разозлился по – настоящему, все и случилось. Я достал – заклинание холодного огня пробило плоть, вонзившись между чешуей, брызнула кровь.
Повелитель Мертвых земель тоже достал – его когти вонзились в бок, и я взвыл от разрывающей изнутри боли. Только я все равно был первым, и это видели все!
Дальше – как в тумане, сквозь тугую белую дымку… Я видел, как Вирл пришел в бешенство, ведь Повелитель, в действительности, не собирался проигрывать бой. Осознав произошедшее, монстр ринулся на еще стоящего на ногах меня, но его отбросило на несколько метров – сработала магия, ставшая свидетельницей клятвы.
Вирл зарычал, алларины зашипели змеями, но…
– Прочь! – воскликнул Брэндок яростно. – Мы выиграли!
Наш отряд снова вскинул клинки.
Я держался на ногах до тех пор, пока враги отходили, осыпая тихими проклятиями, а когда стало ясно, что нереальная схватка закончилась, рухнул на землю, как подкошенный.
– К лекарю его. Немедленно! – прозвучал словно сквозь вату крик Брэндока. – Я открываю портал!
Все. Тьма.
Первым, что я увидел, открыв глаза, был белоснежный потолок, украшенный россыпью блеклых нарисованных звезд – кстати, знакомый. Не настолько, чтобы вспомнить в ту же секунду, и тем не менее я вспомнил – лазарет в Академии Ривенстэйл.
Вопрос «как очутился в альма-матер?» возник, но вместе с ним пришло понимание, что с некоторых пор являюсь преподавателем, и даже успел влезть в одно малоприятное расследование.
События, предшествовавшие пробуждению, тоже не забылись: перед тем, как очнуться здесь, я сидел в собственном кабинете в учебной части, а Эрика проводила какие-то манипуляции с моей шеей. Что именно делала не знаю, но теперь очень интересно, учитывая, к чему это ее занятие привело.
Не шевелясь, я сделал глубокий вдох и понял, что чувствую себя нормально и даже отлично. Ничего не болит, нигде не ломит, то есть причина нахождения в лазарете вообще не ясна.
Кажется или я отключился после манипуляций Эрики? Хм, ладно. Разберемся.
Сладко и с удовольствием потянувшись, я сел на кушетке, повернул голову и с изумлением обнаружил, что нахожусь в палате не один. В низком кресле, установленном в дальнем углу, спала адептка Тизар, собственной синеглазой персоной.
Вокруг было светло, в окна лился утренний свет, а Эрика напоминала воробышка, уснувшего на ветке. Всклокоченная, помятая, с надутыми щеками… Словно она сражалась за право находиться здесь.
Впрочем, учитывая тот факт, что о статусе невесты никому неизвестно, а посторонних к больным – тем более больным преподавателям – не пускают…
Стоп. Невеста! Так-так…
На губах вспыхнула улыбка. Откинув тонкий плед, которым был укрыт, я соскочил с кушетки и бесшумно направился к Тизар.
Выглядел не слишком прилично: раздеть меня не пытались, только сапоги и камзол сняли, но рубаха была расшнурована, да и в целом видок тот еще. Неприличный. Очень неприличный, если учесть, что передо мной спящая леди и мы тут вдвоем.
Приблизившись, присел на корточки и стал всматриваться в девичье лицо. Да, щеки в самом деле надуты, а под глазами пролегли тени, и кожа приобрела нездоровый бледноватый оттенок.
Но Эрика все равно была красивой. Вернее, очень красивой, и я потянулся, чтобы заправить за ухо тонкую черную прядь. В этот миг девушка проснулась и вздрогнула. Уже решил, что сейчас завизжит на весь замок, но адептка быстро сориентировалась и выдохнула облегченно:
– Слава Всевышнему. Вы живы.
Она даже подалась вперед, словно собиралась обнять, но тут же опомнилась и отшатнулась. Спустя миг прозвучало:
– Рэйнер, вы меня напугали.
– Хм… А ты меня убить пыталась? – с улыбкой парировал я.
Эрика насупилась, а я замер, пытаясь понять, почему так сопротивлялся этой помолвке. Вернее, я-то помнил, что выбор не был добровольным, но разве он плох? Очень хорошенькая. Невероятно притягательная. Думаю, даже если убрать усиление, которое дает магический узор, я бы все равно потерял голову…
– Почему вы так смотрите? – произнесла Эрика хмуро.
– Смотрю? Куда? – нет, обсуждать тему я не желал.
Поднялся и отступил с насмешливым видом, а потом свой вопрос задал:
– Что ты тут делаешь?
Растерялась, смутилась, пробормотала:
– Ну…
Пауза, а за ней сбивчивое:
– Вам стало плохо, и я позвала на помощь, а что касается моего пребывания в палате… не могла же я оставить вас одного в столь беспомощном состоянии.
– Тут лазарет, – напомнил я. – Здесь целители и лекари, которые вполне способны обо мне позаботиться.
Эрике эта правда не понравилась, адептка надулась еще сильнее, а потом выпалила возмущенно:
– Вам что жалко?
Я улыбнулся уголками губ, а она продолжила:
– Может мне спать негде. Может… Да не важно почему. Ну ночевала я тут, и что?
Пришлось очень постараться, чтобы не рассмеяться – тот факт, что Эрика волновалась, оказался неожиданно приятен. Вернее, очень приятен. Слишком! Настолько, что пришлось закашляться и замотать головой, пытаясь хоть немного отвлечься и вернуть трезвый ум.
Однако Эрика поняла ситуацию по-своему – побледнела и вскочила.
– Рэйнер, что с вами? Опять плохо?
– Кхм, нет. Кхм, все в порядке, – заверил торопливо.
Отступил и выпрямился, возвращая контроль. А успокоившись спросил:
