Хотелось бы повиниться, но я не смогла – улыбнулась. Ну а магистр…
– Ладно, в таком случае поговорим о твоих ночных похождениях. Ты ведь понимаешь, что я не оставлю этот вопрос?
И столько хмурого недовольства в голосе, что я заулыбалась шире. А через миг веселиться расхотелось, потому что Рэйнер как-то очень внезапно замер. Побледнел, потом медленно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Лицо выглядело бесстрастным, но на лбу проступили бусинки пота, а ладони сжали подлокотники так, что дерево хрустнуло.
– Магистр, – выдохнула я оторопело. – Что с вами?
В ответ тишина.
Я смотрела на Рэйна и видела – всё плохо. С ним происходило что-то жуткое, но Варкрос продолжал хранить молчание и изображать мраморную статую. Я позвала снова, и опять, и ещё… в итоге не выдержала и, вскочив, метнулась к нему.
Что делать? Как помочь? Позвать кого-нибудь или попробовать оказать первую помощь?
В полной растерянности я подскочила, положила руку на его лоб и вздрогнула – лоб был ледяной! Сам Варкрос на прикосновение не среагировал, и от этого стало совсем жутко. – Рэйнер, да что с вами! – чуть не разрыдалась я.
Магистр в который раз промолчал, а я сунула руку в ворот его рубахи, чтобы проверить бьётся ли сердце. Прикоснулась к коже и едва не завизжала, потому что Рэйн всё-таки ожил. Его ладонь неожиданно легла поверх моей, и теперь, под грузом мужской руки, я всё-таки почувствовала…
Сердце лорда Варкроса младшего билось размеренно и сильно, словно тоже пыталось убедить – ничего не происходит. Всё хорошо.
Но я-то видела, что Рэйнеру плохо!
– Магистр, чем я могу помочь? – в моём голосе прозвучала мольба.
Сердце Рэйна внезапно споткнулось и застучало чаще, а мою руку столь же внезапно отпустили. Следом прозвучало спокойное:
– Адептка Тизар, идите отсюда.
Снова на «вы»? Впрочем, не важно. Пусть хоть сковородкой обзовёт.
Обрадовавшись, что Рэйн отмер, я торопливо вытащила руку, но не отступила.
– С вами всё в порядке? – спросила, не скрывая беспокойства. – Вы так побледнели…
– Эрика, уйди.
– Что? – нет, я правда не поняла.
Лишь теперь лорд распахнул глаза, и взгляд… он был как будто взбешенный. И вместо нормальных слов, или вежливости, с которой приличные люди реагируют на помощь, я удостоилась рычания:
– Вон!
Конечно, отскочила. Тут же сглотнула и помчалась к двери, не забыв прихватить сумку. Бежала и искренне недоумевала – что это? Ну и главное: вот уж не думала, что он настолько хам! Выскочив в коридор, остановилась, и тут же побежала в сторону учебного корпуса. Может меня и освободили на сегодня от занятий, но лучше побуду там – там спокойнее! А Рэйнер… пусть сам со своими психами разбирается. Ненормальный. Сначала заледенел, перепугав до ужаса, а потом ещё и наорал.
Эпилог
Рэйнер Варкрос
Моё утро началось поздно, и первым делом я проверил почтовую шкатулку. Письма от матушки ещё не было, а генерал и Брэндек ответили – оба писали, что и в Цитадели, и на границе всё хорошо.
После чтения писем, я отправился на доклад к Аларсу, затем спустился в подвалы, чтобы посмотреть, как протекает восстановление колонны. Дальше – в столовую. Дела делами, но без пищи не выдержит ни один, даже самый сильный маг. Именно тут поджидал сюрприз. Сначала подошел Нейте и шепнул, что Эрика Тизар применила ночью боевое заклинание и, учитывая обстоятельства, разбираться предлагают мне. Я согласился.
Вслед за деканом и сама Эрика неприятность подбросила – когда адептка вошла в столовую, я словно к стулу прирос. Девушка выглядела обыкновенно, но сияла такой улыбкой, что что-то внутри перевернулось. За этим её сиянием я даже не сразу обратил внимание на ауру, которая стала значительно ярче и сильней.
А когда Эрика заметила Грэгстора, и мне лишний раз напомнили об истинных симпатиях синеглазой малышки, душу обуял неожиданный приступ злости. Я очень удивился этим эмоциям. С чего спрашивается? Почему?
Стиснул зубы, беря эмоции под контроль, и вроде справился, а когда на выходе из столовой оказался в нескольких шагах от Эрики, не выдержал и сорвался:
– Адептка Тизар!
Обернулась, сделала несчастные глаза и приказу проследовать в мой кабинет точно не обрадовалась. Но подчинилась. Правда, плелась словно на каторгу, а мне постоянно хотелось её подтолкнуть, чтобы шла быстрей.
Когда цель нашего непродолжительного путешествия была достигнута, и Эрика уселась на краешек гостевого кресла, я сказал про нарушение.
Что в ответ? Никакого раскаяния! Впрочем, реакция Эрики была ясна.
Её аура стала сильней, а значит магия, которая скакала в последние недели как пьяный заяц, начала стабилизироваться. Скоро Эрика обуздает свой дар и вольётся в число хорошистов, а может и отличников. Значит, её не исключат даже с учётом выявленного подлога – разве что Диверик до нервного или магического срыва доведёт.
На фоне усиления магии выговор за применение какого-то заклинания вне полигона – ерунда полная. Эрика не поймёт, а значит и смысла в нотации нет.
Нотацию прочитаю в следующий раз, при следующем нарушении, а сейчас…
– Ладно, в таком случае поговорим о твоих ночных похождениях. Ты ведь понимаешь, что я не оставлю этот вопрос?
Я был недоволен, а адептку это позабавило. Она улыбнулась так лучисто и искренне, что захотелось то ли обнять, то ли призвать силовую плеть.
Первый вариант, ясное дело, не рассматривался, и я уже приготовился сказать нечто едкое и отрезвляющее, такое, что ввергнет Эрику в ужас и заставит признаться, но что-то случилось. Сначала я поймал знакомое ощущение оттока магии – словно применил несколько незатратных заклинаний, а потом… пришла боль.
Боль была не просто сильной, а практически невыносимой – будто в тело тысяча стрел вонзилась. Причём стрелы вонзались снова и снова, задевая старые раны и нанося новые. Они жгли и кусали, трепали и вырывали целые куски мяса. Боль разрезала на части, и мне пришлось призвать не только мужество, но и упрямство, чтобы не закричать.
Я плохо понимал, что делаю, и совсем не понимал, как выдерживаю такое. Реальность исчезла, осталась только боль, и я ждал, когда же эта дрянь пройдёт. Я сильнее, а значит, ей придётся отступить рано или поздно. В какой-то момент возникло совершенно дурацкое видение нависающих надо мной призрачных, словно сотканных из огня клинков…
А потом сквозь пелену пробился голос Эрики. Я не ответил. Не мог и не хотел.
Адептка позвала снова и не придумала ничего лучше, чем запустить руку в ворот моей рубашки и положить свою горячую ладошку на сердце. Γлупость. Абсолютная. Но едва она прикоснулась, боль стала слабее, а дальше сработал рефлекс.
