— Благодарю вас, — ответила мисс Ллойд. — А теперь, девочки, в вашем распоряжении только пятнадцать минут!
Когда она вышла, Тамарикс скорчила гримасу за ее спиной. Теплое молоко было великолепным, бисквиты, впрочем, тоже.
— Свободны на некоторое время, — прокомментировала Тамарикс.
Так бывает каждый день? — осведомилась я.
Тамарикс кивнула.
Молоко в одиннадцать, с одиннадцати пятнадцати и до двенадцати снова занятия, а потом Рэчел идет домой.
Рэчел кивком головы подтвердила ее слова.
— Полагаю, ты считаешь, что этот дом очень велик, — сказала мне Тамарикс.
— Он не так велик, как дом, в котором выросла моя мама, — ответила я, чувствуя, что немного преувеличения не помешает. — Это в Сидер-Холле, ты, должно быть, слышала о нем?
Тамарикс отрицательно покачала головой, но я не собиралась останавливаться. Я начала расписывать великолепие Сидер-Холла, разумеется, воображаемое, ведь я никогда не видела Сидер-Холл внутри.
Мое богатое воображение подсказывало мне его изьысканный интерьер, исходя из того, что я увидела в Сент-Обине, но я делала его еще более великолепным.
Рэчел сидела, внимательно слушая, и, казалось, все больше погружалась в кресло.
— Кажется, Рэчел не понимает, о чем мы говорим, — произнесла Тамарикс, взглянув на нее.
Отлично понимаю, — возразила Рэчел.
— О нет, не понимаешь! Ты только живешь в Бэлл-Хаусе, а откуда ты приехала? Ты не можешь ничего знать о таких домах, правда, Фред?
— Чтобы разбираться в таких домах, не обязательно в них родиться. Ведь Рэчел живет в не менее интересном доме, правда?
Рэчел благодарно посмотрела на меня, и с этой минуты я решила никогда не давать ее в обиду. Она была такая маленькая и трогательно-обаятельная. Мне нравилась Рэчел определенно, а вот насчет Тамарикс я сомневалась.
Мы продолжали болтать о наших домах, пока не вошла мисс Ллойд с горничной. Блюдо унесли, и мы продолжили занятия.
Помню, в это первое утро мы занимались географией и английской грамматикой, и я так увлеклась ими, что вызвала явное удовольствие у мисс Ллойд. Утро прошло вполне удовлетворительно, если бы не инцидент, происшедший на пути обратно.
Нам с Рэчел предстояло идти домой вместе, так как Бэлл-Хаус и Роуэнз находились неподалеку друг от друга, На прощание мисс Ллойд доброжелательно улыбнулась мне и сказала, что она довольна мной и уверена, что я буду хорошей ученицей. Затем она покинула нас и отправилась в комнатку рядом с классной, которую называла «кабинетом».
Тамарикс спустилась вместе с нами. |
— Ух! — произнесла она, слегка подтолкнув меня. — Вижу, ты станешь любимицей Лэлли. Подлизываешься, вот как я это назову, Фред Хэммонд! «Уверена, что ты будешь хорошей ученицей», — передразнила она мисс Ллойд. — Не люблю подлиз! — зло добавила она.
— Я была сама собой. Мне нравится мисс Ллойд, и я буду хорошей ученицей, если захочу. Ей необходима, по крайней мере одна, — тут я посмотрела на Рэчел, которую решила защищать, и добавила:
— или мы обе!
— Зубрилка! — сказала Тамарикс. — Ненавижу зубрилок!
— Я пришла сюда учиться, что, кажется, мы все должны делать! Иначе зачем же ходить сюда?
— Нет, ты только послушай ее, Рэчел!
Рэчел опустила глаза. Несомненно, она привыкла к задираниям Тамарикс и считала, что должна принимать их как плату за возможность учиться вместе с ней. Я же не собиралась потакать Тамарикс, так как все было согласовано взрослыми.
Тамарикс решила замять этот неприятный разговор. Я заметила, что ее настроение может быстро меняться. Она могла оскорбить меня, но в следующее мгновение вести себя вполне по-дружески. В глубине души я понимала: она даже в некотором смысле довольна, что я буду учиться вместе с ними, а то, что я не испытывала страха к ней, даже забавляло ее. Это вносило разнообразие в ее отношения с нами.
Когда мы спускались по широкой лестнице, навстречу нам поднялся молодой человек.
— Привет, Криспин! — обратилась к брату Тамарикс.
Криспин! Брат! Так вот он какой, хозяин имения, который хочет, чтобы люди об этом не забывали!
Именно таким я представляла его по описанию тетушки Софи. Высокий, худощавый, с темными волосами и светлыми зеленоватыми глазами, холодными глазами, презрительно смотрящими на мир. Он был в костюме для верховой езды и, казалось, только что вошел.
Он небрежно кивнул на приветствие сестры, и его взгляд мимолетно скользнул по мне и Рэчел. Не выразив никаких чувств, он прошел мимо нас и поднялся по лестнице.
— Это мой брат Криспин!
— Поняла! Ты только что назвала сто по имени!
— Все это принадлежит ему! — гордо сказала она, широко раскинув руки.
— Он не обратил на тебя особого внимания!
— Это из-за того, что вы здесь!
Вдруг я услышала голос. Это был один из тех чистых голосов, что слышны далеко.
— Кто эта некрасивая девочка? Новенькая? — спросил он у дворецкого.
Тамарикс еле сдерживала смех. Я же почувствовала, как кровь прилила к моему лицу. Я знала, что не красавица, как Тамарикс, и не хорошенькая, как Рэчел, но «некрасивая девочка»! Я почувствовала себя глубоко задетой и униженной.
— Ну ладно, — сказала Тамарикс, не отличавшаяся уважительным отношением к другим. — Он просто хотел узнать, кто ты такая. В конце концов, это его дом, не правда ли, а ты действительно некрасивая!
— Мне до этого нет дела. Я нравлюсь мисс Ллойд. Моя тетя любит меня. Мне нет дела до того, что думает твой грубый брат!
— Это не грубость. Это всего лишь правда. «Правда превыше всего…» или что-то в этом роде. Ты должна это знать. Ты же способная любимица старой Лэлли.
Мы подошли к двери, и Тамарикс произнесла как ни в чем не бывало:
— До свидания! До завтра!
Я шла по дороге вместе с Рэчел и думала: «Я некрасива!» Никогда в жизни я не обращала внимания на это, а сейчас столкнулась с обнаженной правдой. Рэчел взяла меня под руку. Она сама испытывала в своей жизни унижения и понимала, как я себя чувствую. Мы обе молчали, и я была ей благодарна за это молчание. А в голове все время билась одна мысль: «Я некрасива!»
Мы подошли к Бэлл-Хаусу, который при солнечном освещении выглядел очень привлекательно. Когда мы подошли ближе, из ворот вышел мужчина средних лет. У него были рыжеватые, похожие на ржавую проволоку волосы, начинающие седеть на висках, и короткая острая бородка, руки покрыты рыжеватыми волосами, рот прямой и плотно сжатый, а глаза маленькие и светлые.
— Добрый день! — сказал он и посмотрел на меня. — Так ты новенькая из Роуэнза? Ты занималась в Сент-Обине?
