— Тогда отдайте нам саблю просто так, — предложил Андрей. — Ройтман переведет вам столько денег, сколько вы скажете. Мы убедим его это сделать. А про ваш музей никто ничего не узнает.
Завьялов покачал головой.
— Механизм уже запущен, мои дорогие, — неожиданно ласково сказал он. — Ничего нельзя изменить. Но вы не расстраивайтесь. У вас будет шанс спастись. Петр принесет вам подробную карту местности. Будете действовать умно — спасете свои жизни и доставите саблю Ройтману.
Жанна побледнела. Только сейчас до нее дошло, что Завьялов не шутит. Его глаза зажглись каким-то необычным блеском. Наверное, так блестят глаза у серийных маньяков.
— Вы не сделаете этого, — прохрипела женщина. — Вы этого не сделаете. Вы не сможете.
— Смогу, еще как смогу, дорогая. — Завьялов потер руки. — Впрочем, давайте готовиться к мероприятию. — Он бросил взгляд на часы. — Кстати, пришло время обеда. Скоро мой повар накроет на стол, вы поедите, потом отправитесь к себе с картой и до рассвета можете ее изучать. Еду вам принесут в комнаты. — Мужчина поднялся, красивый жестокий самец. — Не смею вас больше задерживать, предоставляю вас друг другу. До обеда делайте что хотите.
Жанна дождалась, пока Павел выйдет из комнаты, и потянула Андрея за руку:
— Пойдем в сад.
Он покорно двинулся за ней, но у ворот дорогу им преградил охранник.
— Выпускать за забор вас не велено.
— Черт! — пробурчал Ломакин. — Теперь я понял, почему он разбил сад за забором. Если кто-то из бедолаг забредет в его края, увидит плодоносящие деревья и решит поживиться, его тут же схватят и используют как дичь.
Жанна закрыла лицо руками.
— Негодяй. Какой же он негодяй! — Она опустилась на колени и обхватила ноги Ломакина. — Андрюша, миленький, скажи, у нас есть хоть какой-то шанс?
— Я не видел карту, — ответил ее подельник. — Только она скажет мне, каковы наши шансы на спасение. Хочется надеяться, что нам дадут фору. Свора этих гончих — которых он называет своими клиентами — неплохо ориентируется в этой местности. Не то что мы.
— Боже, боже, — Жанна медленно встала и нервно сжимала и разжимала пальцы, — если бы я знала, что придется пережить такое…
— А я бы все равно пошел, — твердо произнес Андрей. — Моему сыну понадобится еще много денег на реабилитацию. Только эта мысль не дает мне опустить руки и заставляет думать, как прорваться. Какое-то шестое чувство подсказывает: мы можем это сделать. Только не надо хоронить себя раньше времени.
Она погладила его по голове.
— Как хорошо, что именно ты оказался моим напарником.
Мужчина привлек ее к себе и коснулся пылавшей щеки:
— Не раскисай.
— Вас ждет хозяин, — объявил вышедший из дома Прохоров. — Стол уже накрыт.
Глава 22
1552 год. Тула
Застонав, Тюжев открыл глаза и с удивлением увидел черное ночное небо, испещренное, как бриллиантами, маленькими звездочками. Собрав все силы, он заставил себя сесть, потрогал раскалывавшуюся голову — и все вспомнил. Это проклятый Василий нанес ему удар сзади, чтобы завладеть саблей. Он пошарил вокруг себя в надежде отыскать оружие, но, разумеется, ничего не нашел. Проклиная купца последними словами, Григорий поднялся и на негнущихся ногах поплелся к городу, уповая на какого-нибудь возницу. Ему повезло. Его подобрали купцы, два веселых парня, которые всю дорогу рассказывали приключившиеся с ними смешные истории. Тюжев, улыбаясь, делая вид, что слушает, думал о том, что застанет дома. Да, купец освободил его от сабли, пусть даже таким способом, наверняка накликав на себя беду — но это его дело. А что с его детьми? Что имела в виду колдунья, когда говорила, что сабля должна вернуться к хозяину? Следовало оставить ее на том месте или непонятно как отыскать Девлет Гирея и лично передать ему оружие? Что, если детям стало хуже или они… Григорий старался отогнать мысли о самом страшном, но они буравили его мозг. Воин еле дождался, пока повозка притормозит у города, и бросился бежать к дому по узкой улочке. Вот и его дом, добротный, дубовые бревна как на подбор круглы и ровны, ставни, расписанные птицами, окна, пропускавшие свет не через бычьи пузыри, а через серебристую слюду. Григорий размашисто перекрестился, прося прощения у Бога. Хороший дом, такой еще лет сто простоит. Дьявол его попутал продать саблю, чтобы выстроить что-нибудь получше. Это он виноват в болезни детей, и если сейчас Марфа сообщит ему скорбные новости, накажет себя смертью. С содроганием Тюжев вошел в сени и заглянул в горницу. Его жена сидела за прялкой, тихо напевая, и, увидев супруга, бросилась ему на шею.
— Спасибо, родимый, — причитала она, — легче стало деточкам нашим. Как ты ушел, думала, отойдут… Но Бог миловал… Не бери больше бесовские вещи.
Облегченно вздохнув, Григорий с Марфой направился к детям, убедился, что их щечки порозовели, что они дышат спокойно и ровно, и, подойдя к потемневшим образам, освещаемым тусклой лампадкой, поклялся, что никогда больше не возьмет чужое, басурманское, а о проклятой сабле забудет, как о страшном сне.
Глава 23
Наши дни. Тульская область
Повар Завьялова, как всегда, постарался на славу. Павел угощал будущую дичь раковым супом и коктейлями из морепродуктов. Всевозможные салаты из рапанов, мидий и крабов были причудливо сервированы и таяли во рту.
— Как вам обед? — поинтересовался хозяин. В уголках его тонких губ гнездилась насмешка.
— Герасим тоже накормил Муму перед тем, как ее утопить, — буркнула Жанна. — Говорят, во многих тюрьмах Штатов исполняют последнее желание заключенных — вкусно поесть.
— Дорогая, вы делаете из меня монстра. — Завьялов хотел принять обиженный вид, но это у него плохо получилось. — Я сам люблю вкусно поесть. Кроме того, неизвестно, когда вам в следующий раз придется перекусить. Я прикажу повару приготовить вам бутерброды в дорогу.
— Как трогательно! — заметил Ломакин. — Впрочем, мы не откажемся.
— Я так и думал. — Завьялов встал и вытер губы салфеткой, давая понять, что обед окончен. — Теперь идите к себе. Петр принесет вам карту.
Как овцы на заклание, мужчина и женщина покорно поднялись на второй этаж.
— Пойдем ко мне, — предложил Андрей. — Будем изучать вместе. К тому же ты биолог — может, твои знания нам пригодятся.
— Сомневаюсь, — ответила Жанна, но послушно вошла в его комнату и села на стул. Ломакин улегся на кровать. Они не успели сказать друг другу и пары слов, как вошел Прохоров с большой картой в руках.
— Здесь все в мельчайших деталях, — пояснил он, и его каменное лицо ничего не отразило. — Изучайте. Хозяин потом к вам заглянет.
— Садись сюда. — Андрей хлопнул по кровати, и Жанна робко присела на краешек. Ломакин взял карту в руки.
