Черт, в голосе слезы звенят, или мне кажется? Не хватало только при нем разреветься. Не хочу!
- Так, - Макс вдруг вспомнил, кто из нас двоих тут Мастер, старший и вообще, попытался взять себя в руки, зашарил по карманам, сигарет не нашел и опять психанул: - Никакую Норд я брать не собирался! Так что не было вообще смысла в этом дурацком поединке!
- А я как должна была догадаться, с помощью ясновидения? - во, ехидство в голосе почти погнало слезливость. - Ты про это ни словом не обмолвился, только, небось, сиськи по пять кило каждая вспоминал, как у тех наемниц, с которыми на задания за моей спиной ходил! Что-то ты не торопился этим со мной делиться!
- Да ржа тебя дери, несносная девчонка, - рявкнул Макс и вдруг... схватил меня за плечи, притянул к себе и поцеловал.
Да так, что я моментально прекратила брыкаться и поплыла.
Сначала просто от поцелуя, а потом... а потом через его губы, через его руки в меня полилось что-то очень горячее, и это была не скверна.
Эмоции?
Вот я, хилая, больная, упрямая, с искаженными каналами и ногами. Меня... Нет, не меня окутывает ярость - как можно так издеваться над ребёнком!? Башку поотрывать!
Но нельзя... нельзя срываться на дикарей, нельзя показывать будущему Оружию свою эмоциональную нестабильность и слабость...
Вот! Точно же!
Яркие, обжигающие образы вдруг словно затягивает дымкой с тем самым мерзостным мятным запахом, как от Максовых сигарет. Стоп! Это... его чувства?!
Это в его глазах я такая... мелкая и больная? И заморенная голодом? В зеркале я себя такой не видела... а тут прямо скелетик с синими губами. Но упертый такой скелетик. Вредный.
Противный, блин! Я б такому сразу по шее надавала, чтоб не выделывался много.
Стоп еще раз... это я про себя же саму так подумала?! Это я тот самый дистрофик с острым приступом сволочизма, бучизма и вредности?!
Вот же еж мои пуанты... неужели мои попытки отстоять свою независимость со стороны смотрятся так глупо и... по-детски?
Аж руки чешутся придушить! Правда, на это раз не у меня, а у того, чьи порывы снова размывает дымом...
А вот я уже немного оправилась, но хочу вернуться в тот ад. Непонимание, боль, зачем вообще заниматься мазохизмом? Нужно защитить несносного ребёнка, оградить ее от того мира, оградить ее... даже от себя. Невыносимый запах чёртовой травы!
Защитничек... черт, не получается иронизировать и отстраняться внутри его эмоций... и ощущение собственной правоты расплывается, истончается... а без него мне неуютно и страшно... было бы, если бы не этот... этот...
А вот тут я почти красивая, приятные изгибы и движения - и кривляюсь, как обезьяна, перед зеркалом, желая избавиться от с таким трудом набранных килограммов. Вот странно, я вовсе не выгляжу в его глазах толстой, какой казалась себе, когда смотрела на себя в зеркало и привычно оценивала собственную форму... как в академии.
Нас там фотографировали на фоне расчерченной в клеточку стены и любая выпуклость, хоть чуть выступающая за «идеальный балетный силуэт» была причиной слез, строжайших диет, таблеток для похудания и презрительного «разожралась как корова» от преподов...
Я так гордилась тем, что у меня-то форма всегда идеальная... так злилась на Макса за то, что он силком пихает в меня еду... ужасно расстроилась, обнаружив в зеркале и попу и грудь... а почему?! Зачем?! Просто по привычке? Вот из детского упрямства, назло Максу отморожу уши?
Попытка укрыть заботой и дружелюбием, ну, как умею... а в ответ - сарказм. Непонятно... неприятно... обидно. Сигареты!
Жалко ребёнка... но нельзя показывать свою слабость, ты же Мастер!! Обидно за такое отношение... но нельзя срываться, ты же Мастер!! Хочется.... ты же Мастер, нельзя-нельзя-нельзя! Она просто еще маленькая! И снова, снова - сигареты.
Я их уже практически ненавижу.
Я сама не поняла что уже все закончилось. Вдруг оказалось, что сижу и смотрю в одну точку, переваривая все это.... полезно, оказывается, увидеть себя со стороны.
- Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? - недоуменно спросил Макс, который вдруг опять оказался не во мне, а где-то там, снаружи.
Глава 11
Максимиллиан
Так как прочной связи и привязки у нас ещё не было, увидеть ее воспоминания в ответ на свою откровенность я все равно не смог. Но уловить несколько самых ярких образов, все же, получилось.
Одним из них как раз был я. С сигаретой в зубах, слегка бледный, с плотно сжатыми губами и полностью пустыми глазами. Абсолютно равнодушный, какой-то даже не живой.
Самое неприятное, что в такие моменты я плотно ассоциировался у неё с мучителями, которых она почему-то называла преподавателями. Те с такими же лицами вещали ей о незавидной участи, если у неё не получится очередное истязательное «фуэте» или «если она выйдет из формы».
А ещё по нервам резало таким чувством острой какой-то беспомощности и одиночества... растерянности... ржа! Она же как маленький глупый котенок, пыталась шипеть и гнуть спину на целую свору собак-страхов. Строила вокруг себя стенку из обшарпанных кирпичей, неустойчивую и хрупкую, и шипела. Старалась не сдаваться, даже если внутри все сжимается от ужаса и, наоборот, шипеть еще более грозно.
Самое мерзкое, что больше всего она боялась меня.
- Я действительно так страшно выгляжу, когда курю? - спросил я у застывшей Юлии, которая явно переваривала свалившиеся на неё воспоминания. Может, надо было сразу так сделать, но... показывать даже осколок своих мыслей, своей души... Если бы не откат, я вряд ли бы на это пошёл.
- Жуть в дыму, - ответила она своим обычным вредным тоном, но вдруг смутилась, съежилась и обняла себя за плечи руками.
- Тебе не нужно бояться, они, действительно, только успокаивают... можно попытаться найти аналог, - слегка замялся я, не зная как утешить. - Раньше я курил намного меньше, потому таких последствий не было. Сейчас, видимо, перестарался.
- Знаешь, - набыченный шуаршик, в которого временами превращалась эта девчонка, чуть развернул свой клубок, но ехидство в голосе никуда не делось - то есть его почти не было, но на самом дне... без него, наверное, Юля была бы не Юля. - Знаешь, если слопать тонну полезных яблок, скажем, то и окочуриться можно. Все зависит от дозировки. А ты эту пакость смолил как не в себя, почти без перерыва. И смотреть на это было реально страшно!
- Без них я нестабилен. Начинаю вести себя слишком эмоционально и порой... неадекватно. Как недавно.
- Это когда ты на меня орал, или когда целовал? - ржа тебя побери, вредная девчонка. Ну и чего ты улыбаешься, как нашедший склад скверны цвирк? Смешно тебе над Мастером ехидничать? И почему у меня губы сами расплываются в ответной улыбке? Это несерьезно...
