Уже поздно вечером, скрутившись в маленький одинокий крендель под одеялом и даже немножко поплакав (а сама не знаю, с какого черта, просто так. Может, стресс?) я поймала себя на том, что вроде как жду привычного теплого Макса, чтобы уснуть, уткнувшись носом в его плечо и одновременно с этим... боюсь?
Нет, не так. Не боюсь. Волнуюсь ужасно.
Вот он придет, разденется... и я ж тоже по сложившейся привычке нырнула в постель в одних трусиках... и... и...
А если он что-нибудь сделает... эдакое? Страшно и волнительно и...
А если не сделает, я же его сама покусаю.
- Ты уже легла? - донёсся тихий голос от двери. За всеми размышлениями я даже не заметила, как он оказался в комнате, - Чего не зовёшь тогда? А то мне Кассандра передала, что ты уже дырку в простыне протерла ёрзаньем.
- Ничего я не ерзала, - по привычке взъерепенилась я, но тут же обмякла, натянула одеяло на голову и там под ним тихонько всхлипнула. От переполнявших чувств. А чего он пришел! Из душа! С мокрыми волосами и капельками на голой груди... и шорты эти его с одной стороны на бедро спозли... а я ему даже сказать не могу! Ничего! Подумает еще, что я дура озабоченная.
- Юлия, ты чего? Плачешь? Болит что-то? - Макс вскинулся, как охотничий пес на звук выстрела. И полез выкапывать меня... из одея... ла-а-а...
- Юлия! Да что случилось-то? Подожди, сейчас целителей на дом вызову!
- Ничего не случи-илось! - я рыдала и давилась слезами, потому что мне было дико стыдно - с какого хрена вообще?! Ничего не случилось, реально! И нате вам... да я в жизни так не ревела, даже когда меня отчислили! - Не надо цели., телей! Я щас успо... коюсь!
- Кажется, это нервное. Мастер, - раздался голос Гамлета. И этот тут! Ааа, блин, позорище!
- Ее сегодня чуть не убили, даже странно, что реакция такая запоздалая, - подумал и выдал ИД.
Ой... а может и правда? И я прямо могу дальше рыдать? Нет, все равно стыдоба...
- Эм... - замялся было Макс, но потом все таки выкопал меня из под одеяла, как я не отбрыкивалась. Выкопал, затащил к себе на колени и неумело прижал мою голову к своей груди. К голой груди! - Тише, Юль, тише, все прошло... все хорошо...
Конечно, хорошо! Даже слишком! Особенно когда меня по спине по голой гладят и рука его все ниже спускается... он, сволочь такая, меня утешает, как щенка гладит, даже мыслей небось никаких разэтаких нет, а у меня мурашки! Чертовы... Я блин столько раз ржала, читая отрывки из женских романов - там у них вечно всякие мурашки по телу шастали, как роты солдат, и вообще творили всяческие непотребства. А теперь сама...
И нифига тут дело не в скверне, которую он в меня вливал - я ее отдельно чувствовала. Да что ж за гадство теперь такое?! Это теперь всегда так будет, что ли?!
Походу, будет еще хуже...
В какой-то момент Макс стиснул меня особенно крепко и даже прижался щекой к моей макушке - надоело, наверное, что я все еще вошкаюсь и делаю попытки отползти.
И тут меня кааак... шарахнуло по мозгам. Практически как тогда, на арене, чем-то вроде мысленной связи. Только не калейдоскопом эмоций, а одним воспоминанием, точнее даже каким-то осколком, просто Ирискин голос четко и ясно сказал: «Как только что не так - гладь ее, гладь! Увидишь, поможет!»
У меня от возмущения аж слезы высохли. Ну Ириска! А Макс! Тоже хорош! Я ему кто - домашнее животное?!
Вывернувшись в его руках, я сначала хотела как следует ткнуть вражину локтем в живот, но тут наткнулась взглядом сначала на его широко раскрытые глаза, в которых светилась настоящая, ненаигранная тревога, а потом на губы. И... вот! Мстя моя будет страшна!
Изогнувшись еще удобнее и обеими руками обняв Мастера за шею, я рывком притянула его к себе и... поцеловала.
Не удержавший равновесия Макс упал на кровать на спину, и я оказалась сверху. Но попыток вырваться не последовало. Наоборот, ненадолго прервав поцелуй, мне хмыкнули в губы, и теперь инициатива была уже на его стороне. Э! Кто тут кому мстит?!
Мужские руки продолжали нежно гладить меня по спине... так щенков точно не гладят... потом спустились ниже. Черт, никогда не думала, что у меня там эта самая... эрогенная зона.
А еще сквозь непривычную пелену в мозгах и звон в ушах упорно прорывалась мысль: так не честно. Почему я тут таю, как масло на запретном горячем бутерброде, а ему хоть бы хны? Пусть тоже!
Вся эта сумбурная мыслительная деятельность вылилась в то, что я опять перехватила инициативу - понравилось мне целоваться. Так сладко, и... и губы у него нежные. И если потереться грудью о его грудь, так, чтобы сосками почувствовать гладкость его кожи... дыхание перехватывает... не только у меня!
- По-моему, ты уже не плачешь, а хулиганишь, - высказался вдруг Макс между поцелуями, а потом ррраз! Я и пискнуть не успела, как оказалось, что уже не я на нем лежу и нагло целую, а вовсе даже он придавил меня к постели, властно запустил одну руку мне в волосы, поцеловал... потом приподнялся и соскользнул с меня, прилег рядом:
- Невозможная девчонка, - его руки уверенно скользили по моей груди, животу, а я задыхалась от незнакомых и острых ощущений. - Маленькая, глупая... упрямая... - он снова наклонился ко мне и впился в мои губы требовательным, даже чуть жестким поцелуем, а его рука в этот же момент опустилась с моего живота ниже... ниже... и очень нежно погладила чуть влажную ткань тонюсеньких шелковых трусиков...
Меня выгнуло на кровати дугой, а мой вскрик утонул в его поцелуе. Это было так... неожиданно и так ярко, невыносимо почти!
Настолько, что когда мир вокруг меня прекратил биться в радужных конвульсиях и немного успокоился, я только и смогла что ошеломленно выдохнуть, глядя в эти невозможные глаза на кукольно-красивом лице.
- Спи, барашка, - Макс легонько прикоснулся губами к моим опухшим губам, потом к щеке, скуле... - Закрывай глаза и спи.
И я послушно позволила волне какой-то восхитительной томной, теплой расслаблености унести меня вдаль... обалдеть.
Максимиллиан:
Юлия уснула почти мгновенно, а я осторожно устроил ее голову у себя на плече и устало откинулся на подушку. Ржа... курить нельзя.
А без этого у меня крыша поедет не сейчас, так очень скоро. Пока мне удается держать себя в руках и контролировать все, даже собственное тело. Просто чтобы... не напугать?
Ржа! Оказывается, насколько проще было, когда эта вилорожка упиралась копытами и брыкалась! Можно было злиться, можно было покурить, можно было спихнуть ее на Касси в конце концов, на занятия отправить и своими делами заняться.
А теперь эта неожиданная чувственность при полной неопытности, да плюс вилорогое упрямство... кого угодно с ума сведут!
У нас, судя по всему, все же начала оформляться ментальная связь, потому что я гораздо лучше стал чувствовать, что там в голове и на душе у моей упертой барашки. Вот только легче от этого не стало, потому что невозможное создание само не знало заранее, какое шило ей встрянет под хвост в следующий момент!
