– Но ей же по-настоящему плохо, – с упреком сказала она.
После упрека подруги Алисе вообще расхотелось откровенничать. Вечером, лежа в широкой кровати Сельмы, Алиса занялась тем, что психолог назвал бы самоанализом. Она решила, что вела себя по отношению к Марине как злобная эгоистка. Бедная Марина! Уж Алиса-то на собственном опыте знала, как страдаешь, когда твои родители разводятся. Но, как ни странно, даже упрекая себя, она не чувствовала искреннего сочувствия к Марине. «Я, наверное, со сдвигом, – решила она. – Или, может быть, аутичная?»
На следующее утро Луизу разбудил, пожалуй, слишком ранний телефонный звонок дочери.
– Ты заболела?
– Нет, хотела предупредить, чтобы ты за мной не заезжала.
– Значит, ты не будешь с нами обедать, – сказала Луиза, и сердце у нее упало.
– Буду! Но я пойду пешком, – засмеялась Алиса, радуясь, что так подшутила над мамой. – Я скоро приду.
Она встала, умылась, оделась и – быстрей, быстрей в путь! Мысленно она уже пробежала садом, поднялась на веранду. Кухня, еда за большим столом, небритый Спаситель, мальчишки, болтающие о хомячках и морских свинках, запах жареного хлеба, входит всклокоченный Габен с соломинками в волосах, Жово, пахнущий табаком… Ой, Жово не будет!
Вспомнив об этом, Алиса почувствовала на глазах слезы. Нет, Алиса, нет у тебя никаких сдвигов!
Как это ни удивительно, но все было именно так, как хотелось Алисе: в полдень все они сидели за столом, и Спаситель угощал их блинчиками.
– Мне с ветчиной и яйцом, но без сыра.
– Мне с яйцом, побольше сыра и без ветчины.
– Мне ломтик ветчины, но без яйца и сыра.
И как только Спаситель не поубивал их всех большим половником! Хлопоча у плиты, он невольно поглядывал на сидящего за столом светловолосого мальчишку. Поль наслаждался своим звездным часом. Он жевал вовсю, но не мог удержаться от счастливого смеха. Его семья, одобренная школьным двором, была в сборе, большая новая семья.
После обеда «парни», как называл Спаситель Габена, Лазаря и Поля, собрались покататься на роликах, несмотря на морозец, который покусывал им уши. Проходя через сад, Спаситель заметил под пальмой два маленьких деревянных крестика. Судя по аккуратности, с какой они были сделаны, нетрудно было догадаться об авторе.
– Это что? – спросил Спаситель, повернувшись к Габену.
– Кладбище, – ответил тот.
А Поль, упреждая критику, поспешил добавить:
– Мы же только начали.
Неделя с 25 по 31 января 2016 года
Элла так же, как Ж-Ж, старалась не думать. Но она не погружалась в видеоигры, а рассказывала сама себе разные истории. Когда она начала сочинять их? Наверное, лет с трех-четырех. В ту пору она вообразила себя пиратом. И ей не понадобились ни фигурки плеймобиль, ни куклы Барби, она даже не разговаривала сама с собой вполголоса, как другие дети. Элла играла молча и не сходя с места.
Шли годы, Элла переплывала океаны, путешествовала по подземельям, спускалась в жерла вулканов, летала на спине дракона. Очень долго Элла считала, что все люди живут так же, как она, прокручивая в голове «внутреннее кино», как она его называла. В начальных классах она раскинула лагерь на острове, откуда иной раз приходила на уроки, а учительница писала: «Как замечательно успевала бы Элла, будь она немного внимательнее».
Став постарше, Элла открыла для себя романы фэнтези, которые увели ее еще дальше. Она придумала собственное королевство с особым языком, тайнами, кастами и войнами, королевство, которому грозила опасность и в котором она была рыцарем Эллиотом, сорвиголовой со сверхспособностями.
Как-то раз Спаситель сказал ей: «Тебе очень повезло, что ты можешь рассказывать себе истории. Воображение похоже на волшебную палочку. С его помощью из наших глубин всплывают очень важные и интересные вещи».
С тех пор Элла очень подружилась со своим психотерапевтом. И что бы с ней ни случалось, он всегда был рядом.
В понедельник утром она не спешила выйти из комнаты, оттягивая время, когда придется выбраться из кокона мечты. На секунду она замерла перед зеркалом, вглядевшись в свое отражение: высокая, худенькая, со стрижкой бобриком и темными глазами. «Трудно догадаться», – подумала она. Может, руки ее выдают? Слишком тонкие для мальчишеских. Элла спрятала руки в карманы.
– Элла, ты скоро? Иди, а то опоздаешь! – торопил ее голос из коридора.
Мама на ходу постучала в дверь, и Элла вздрогнула. Математика. Английский. Физкультура. Утреннее расписание обрушилось на нее тяжелыми кирпичами. В отчаянии она шепнула своему отражению:
– Лучше умереть!
Но она сказала неправду. Напротив, она очень хотела жить, только гораздо полнее и свободнее. Подхватив любимую синюю сумку, Элла вышла из комнаты, потихоньку повторяя:
В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо было решаться на что-то.
– Съешь хоть что-нибудь, – уговаривала ее мама. – Тебе же в школе плохо будет.
– Не хочется.
– Сейчас не хочется, а потом окажешься в кабинете медсестры, как в прошлый четверг! Выпей хотя бы апельсиновый сок!
Мадам Кюипенс была, как сказал Спаситель, именно что хорошей матерью: она любила свою дочь, волновалась за нее и, сама того не подозревая, постоянно дергала ее и нервировала. Элла села напротив матери и попробовала выпить сквозь стиснутые зубы хоть немного сока. Но ее тошнило. Математика, английский, физкультура. Не надо о них думать. Не стоит думать о толкотне при входе в школу, о том, как громко все орут, о своем одиночестве в орущей толпе. Неужели сегодня контрольная по математике? И англичанка будет спрашивать спряжение неправильных глаголов? Нет, не надо об этом думать.
– Элла, ты слышала, что я тебе сказала?
– Нет. А что?
– Был телефонный звонок. Я ничего не поняла. Вроде бы тебе. И вроде бы не тебе. В общем, звонила женщина, хотела что-то сообщить…
– Какая женщина? – вздохнула Элла, не сомневаясь, что звонила какая-то учительница, чтобы на нее пожаловаться.
– Я не запомнила ее фамилию. Маривон как-то там. Она работает в журнале – ну, ты знаешь, который ты получаешь.
Элла поставила стакан, у нее затряслись руки.
– Журнал «Я читаю»? – переспросила она.
– Вот-вот. Она была из «Я читаю». И сказала, что… Ты участвовала в каком-то конкурсе?
– Да.
Элла больше ничего не могла сказать: сердце у нее остановилось.
– Могла бы меня предупредить. Кажется, ты там что-то выиграла, но что, я не знаю. Может, бесплатную подписку на год.
