– Дедушка у вас? – спросила Фредерика. – Я не очень поняла. Он жив?
– Знаете, какое у него было прозвище в Легионе? Обмани-смерть. Он понемногу оправляется от последствий своего бегства. Он говорил со мной о вас, он прекрасно помнит, что вы приходили к нему в больницу. Если вы в субботу свободны, то приходите часов в двенадцать на улицу Мюрлен, 12. Но Жово поставил одно условие. Он хочет, чтобы его дочь по-прежнему верила, что он погиб на поле сражения. Ему стыдно, что он ее оставил.
Фредерика все поняла. Голос по телефону звучал и радостно, и взволнованно. Спаситель почувствовал, что ей нравится их общая с дедушкой тайна. Она уже называла Жово «дедушкой».
Взглянув на часы, Спаситель сообразил, что уже опаздывает в «Тупик» на встречу с Самюэлем. Он быстренько отправил эсэмэску: «Ждешь? Я иду». На прошлой неделе он был вынужден отменить встречу из-за перегруженного графика и ни за что на свете не хотел бы пропустить и эту. Прошагав быстрым шагом пять минут, он с удовольствием увидел Самюэля, сидящего на привычном месте. Сел напротив и постарался отдышаться.
– Спокойно! Так и до инфаркта недолго.
– Согласен. В эти дни у меня была бурная жизнь.
– Много женщин?
– Нет. А у тебя?
Самюэль смущенно засмеялся.
– Вроде того. На прошлой неделе у меня было свидание с Перрин. Стаканчик в «Тупике». Как видишь, у меня маловато воображения… Но произошла одна странная вещь…
– Так-так-так, – пробурчал Спаситель и зажал себе рот рукой, чтобы уж точно не проговориться.
– Мы как раз заказали по стаканчику, я сидел на этом самом месте, и, как ты видишь, напротив меня висит большое зеркало. В какой-то миг я поднял глаза и увидел в этом зеркале… девочку, о которой я тебе говорил, подругу Перрин.
Спаситель замер.
– Ты же помнишь? – настаивал Самюэль.
Спаситель пробормотал, не отнимая руки, что-то вроде «не очень».
– Ее зовут Марго. Брюнетка, очень яркая. Я не мог ошибиться. Она нас видела, я уверен, но она тут же ушла.
– А Перрин? – спросил Спаситель не в силах молчать и дальше.
– Она ничего не заметила, она отвечала на сообщение по телефону.
– Ты ей сказал?
– Нет, уж очень странное совпадение. Она подумала бы, что у меня галлюцинация или что… ее подруга за нами следит. У нее и так мания.
– У Марго мания…
– Нет, у Перрин мания, у нее Марго – навязчивая идея. Она только о ней и говорит. До такой степени, что я даже подумал, что она и мной-то заинтересовалась, только чтобы позлить подругу.
– Да что ты? – удивился Спаситель, почувствовав, что у него дрожат коленки.
– Да, честное слово, что-то ненормальное. Но я со своей мамочкой прошел хорошую школу. Нюхом чувствую, если что-то не так. Ты как-то называл таких людей, не косые, а…
– С отклонениями, – уточнил Спаситель.
– Вот именно. И еще она ревнует.
– Погоди, кто ревнует – Перрин или Марго? – спросил Спаситель, у которого возникло ощущение, что он играет с Самюэлем в горячо – холодно: теплее, теплее…
– Перрин ревнует. Потому что вообще-то Марго гораздо красивее нее, гораздо умнее и вообще… гораздо всё.
– Ну надо же, – пробормотал Спаситель.
– А чего это ты дрожишь? – удивленно спросил Самюэль. – Пописать хочешь? Сходи.
– Да нет, совсем нет. Значит, Марго… гораздо всё.
– Да, и я думаю, что я промахнулся. Выбрал не ту девушку. Увидел отражение в зеркале, и в голове у меня щелкнуло: Перрин – бледное отражение Марго.
Официант подошел и сообщил:
– Ваш заказ.
Официант отошел, и Спаситель, наклонившись над тарелками, спросил:
– И что дальше?
– А чего бы ты хотел? – спросил Самюэль, оглядывая тарелку с сэндвичем, салатом и соусом бешамель.
– Я про Марго. Ты не собираешься что-то предпринять?
– А как ты себе это представляешь? Подхожу и говорю: знаешь, я ошибся, оказывается, мне нравишься ты? – И он стал кромсать ножом свой сэндвич. – И потом, она видела, как мы сидим с Перрин. Она, я думаю, не обрадовалась.
Спасителю кусок не лез в горло. Что же это за глупость такая! Он же чувствовал: Марго и Самюэль могут найти общий язык! Они оба начитанные, чувствительные, быстро взрослеют и, возможно, смогут помочь друг другу. А может быть, и полюбить.
– Напиши ей.
– Что?
– Напиши ей, – повторил Спаситель.
– Что написать?
– «В моей душе секрет, а в сердце тайна, любовь навеки в сердце поселилась, но безнадежно, так уж получилось…»
[52]
– Ты достал меня своими стихами!.. – фыркнул Самюэль. Но, подумав, прибавил: – А вообще-то неплохо: «В моей душе та-та-та тайна…»
– Секрет, – поправил Самюэля Спаситель.
– Вот, значит, как ты цепляешь девочек! Ты романтик!
– Ну-ка посмотри на себя в зеркало: романтик – это ты.
Молодой человек улыбнулся своему отражению и допил пиво.
– Не знаю, что на меня подействовало, ты или пиво, – начал он после небольшого раздумья. – Но я чувствую себя совершенно свободным.
– Свободным?
– Да, и могу любить кого хочу.
Он счастливо рассмеялся, закинув голову. Дожидаясь Спасителя, он уже выпил одну кружку пива.
Закончив есть, Спаситель поднялся и похлопал Самюэля по плечу.
– Воспользуйся тем, что голова слегка кружится, и напиши ей.
– Попытаюсь.
– Не надо пытаться, пиши!
«По какому праву я вмешался в чужую жизнь?» – подумал Спаситель, готовясь снова приняться за работу. Он навалился всем своим авторитетом на Самюэля, чтобы тот написал Марго и выразил ей свои чувства. Почему? Потому что любил Марго, потому что любил Самюэля, потому что желал им добра.
Сомнительное основание.
Тем не менее несколько часов спустя Спаситель снова встал на защиту предполагаемых интересов того, кого любил. Он отправился к школе Луи-Гийю с рисунком в заклеенном конверте. Мадам Аронов перестала приводить на консультации Жанно, так что могла пройти не одна неделя, а много месяцев, прежде чем она снова заглянула бы на улицу Мюрлен в дом № 12. Спаситель обрадовался, увидев неподалеку от входа в школу мадам Аронов, поджидавшую младшего сына. Передавая ей конверт, он сказал только, что, если она сочтет нужным, они могли бы все обсудить позже, вместе с Жанно или без него.
– На рисунок взглянете дома, – попросил Спаситель, прежде чем откланяться.
