– Буду приходить к вам по воскресеньям… На блинчики.
– Почему за нас решает всегда кто-то другой, а не мы? – возмутился Поль. – Это не жизнь, а гадство!
– Нехорошо так говорить, – сделала брату замечание Алиса.
– Конечно, нехорошо. Лучше было бы сказать, почему за детей все решают взрослые, а не они сами.
Алиса поняла: Габен над ней подтрунивает. И, будучи особой весьма обидчивой, решила: буду лучше его ненавидеть. Очень хорошо, что он уезжает!
– Ты можешь спрятаться в подвале, – предложил Поль. Подвал для него был разрешением всех проблем.
– Не болтай глупостей, – снова оборвала брата старшая сестра.
– Ну ты-то, конечно, рада, что Габен уедет, – подколол ее Лазарь.
– Ты что, рехнулся? – возмутилась Алиса, хотя именно так и было минуту тому назад.
– А то нет? – поддержал друга Поль. – Весь чердак перейдет в твое полное распоряжение.
– Не понимаю, почему всем так хочется считать меня грязной эгоисткой?! – вспыхнула Алиса, и слезы зазвенели у нее в голосе.
– Да ты что! Ты вовсе не грязная, – утешил ее Габен.
«Оставаться или нет в этом особом сообществе?» – подумала Алиса. Все, что подействовало бы на маму, мальчишкам было по барабану. И она приняла разумное решение: не побежала обижаться в кабинет, не стала громко хлопать дверью, а спустилась вместе со всей компанией на первый этаж.
Дневная медсестра недавно приходила, и в кухне пахло антисептиком. Дверь, ведущая на веранду, была закрыта, и никто не упоминал о Жово, словно его имя стало табу.
Ставя на стол кружки, Лазарь раздумывал о том, что у него, единственного ребенка, теперь очень большая семья, и из одного только удовольствия всех перечислить принялся считать: Спаситель, Луиза, Поль, Алиса, потом мадам Гюставия, Сержант, Чудик, Складушка, Домино и, конечно же, Габен и Жово, потому что лично он, Лазарь, очень-очень хотел, чтобы эти двое остались жить на улице Мюрлен. Он считал всех и насчитал, что всего их в семье двенадцать. Надо же!
Габен умял три порции мюсли и хлопнул себя по животу:
– Больше не лезет!
Все решили, что с завтраком покончено.
– Ты в душ? – спросил Лазарь приятеля.
– А почему я первый? – заныл Поль.
– Он распоряжается, он у себя дома, – вмешалась Алиса, капнув немного уксусной кислоты из своего личного запаса.
Поль пожал плечами и вышел из кухни. За ним – Алиса и Габен. Именно этого и дожидался Лазарь. Сам он задержался, делая вид, что моет раковину. Вытерев руки о штаны, он тихонько приоткрыл дверь и проскользнул на веранду. После ухода медсестры Жово пока еще не спал, лежал, откинувшись на подушки, и смотрел в пустоту.
– Жово! Жово, это я, Лазарь, – окликнул старика мальчик, стараясь поймать его взгляд.
Невнятное бормотание слетело с губ старого легионера:
– Сержант Обмани-смерть, новенький…
Лазарь уже привык, что не понимает слов старого друга.
– Завтра будем смотреть продолжение «Ходячих мертвецов» с тобой и с Габеном, – сказал он. – Я тебе напомню начало, если ты забыл.
– Не забыл, – прошептал Жово. – Я сказал этому… как его… негритосу…
– Спасителю?
– Спасителю… Сказал… О троих… убитых…
– Что ты! Их там было гораздо больше трех! – уверил его Лазарь, он-то помнил, сколько народу загубили зомби.
– Не по-человечески… – продолжал бормотать Жово (одного он отравил, а двух других убил из снайперской винтовки).
– Да это же не настоящие люди, это зомби.
– Так людей убивать нельзя.
– Это зомби, – терпеливо повторил Лазарь, стараясь вести разговор так, как вел его отец, говоря с пациентами. – Ты должен был их убить, Жово.
«Нет, – думал Жово, – не должен был. Я выполнял приказ, это да, но не должен был». Он снова видел тело, лежащее у его ног. Молодой парень, он и имени его не запомнил. На пороге смерти старика мучили угрызения совести.
– Не плачь, Жово, это же кино!
Когда Спаситель спустился в кухню за неведомо какой по счету чашкой кофе, он увидел, что дверь на веранду приоткрыта, и счел это небрежностью медсестры. «Что ж, воспользуюсь и посмотрю, как там Жово», – решил он и, стараясь ступать как можно тише, проскользнул на веранду. Он крайне изумился, увидев свернувшегося в ногах старого друга Лазаря. Оба дремали.
«Почему я держу эту дверь закрытой?» – подумал Спаситель. Нет преграды между жизнью и смертью. Фефе Пасавуар, Никез Бельроз, Мишель и Мари-Франс Сент-Ив, Изабель Турвиль – их всех воскресил Спаситель, разговаривая с Луизой. Они жили в нем, они были здесь.
Спаситель наклонился, подхватил уснувшего сына, словно уложив его в колыбель своих сильных рук, и подумал о будущем младенце, который окончательно примирит его с жизнью.
Ближе к вечеру после вело-роликовой прогулки Спаситель совершил открытие.
– Вам что-то задали на дом? – удивился он, увидев сидящих за большим столом в кухне Лазаря и Поля с кучей тетрадей, книг, ручек и карандашей.
– Им каждый день что-то задают, – ответила Луиза, решив, что Спаситель просто над ними посмеивается.
Обычно она старалась, чтобы Поль готовил уроки до или после поездки к Лазарю, чтобы с улицей Мюрлен было связано ощущение праздника, а не будничной работы. Но, если они будут жить все вместе, такого не получится. По математике мальчикам задали решить примеры на деление, а по французскому – выучить трудные слова для диктанта. Спаситель сел рядом и принялся листать учебники. Луиза с изумлением поняла, что Спасителю ее каждодневные заботы просто неведомы.
– Повезло тебе с Лазарем, – сказала она с кисловатой улыбкой. – А я должна постоянно маячить у Поля за спиной, иначе он так и будет сидеть!
Именно так мальчики себя и вели, словно желая подтвердить ее правоту: Лазарь аккуратно переписывал слова, а Поль сидел и смотрел в тетрадку, словно ждал, что слова перепишутся сами.
– Давай, Поль, берись за дело, – подтолкнул его Спаситель.
Да, ему никогда не приходилось говорить это Лазарю, сын прилежно делал уроки сам, пока он проводил последние консультации.
– И еще у нас самостоятельная работа, – сообщил Лазарь, обрадовавшись интересу, который проснулся вдруг у отца к его школьным делам. – Нужно написать, что ты считаешь красивым.
– Что ты считаешь красивым, – повторил Спаситель.
– Для дебатов во вторник, – вздохнул Поль. – Не меньше трех предложений.
– Ты не знаешь про философские дебаты мадам Дюмейе? – улыбнулась Луиза. – Что такое семья? Что такое счастье?
Сын удостаивал время от времени Луизу рассказами о классных дебатах и часто очень смешил. А Спаситель, похоже, вообще ни о чем понятия не имел!
